— На этот раз она почтив выкрикнула фразу, тело ее напряглось…
Не раздумывая ни о чем, Гончаров с маху влепил ей пощечину. На мгновение Аля застыла, вдруг разом обмякла в его руках; Олег ее не удерживал, и девушка опустилась на настил крыши. Слезы хлынули разом, девушка раскачивалась из стороны в сторону, причитая:
— Почему… Почему вы меня бьете… Почему… — Она хлюпала носом и всхлипывала, переводя дыхание, словно маленький ребенок; эффектная девушка исчезла, осталась обиженная, растерянная девчонка, глядевшая на мужчину с недоверием и… надеждой.
Олег облегченно вздохнул: истерики теперь не будет. Спросил буднично:
— У тебя платок есть?
— Что?
— Платок. Носовой. Лучше — чистый.
Девушка огляделась, возвращаясь в реальный мир.
— Платок? Должен быть. Почему мы на крыше?
— Залезли.
Алена щелкнула замком сумочки.
— Ого! — только и произнес Олег, извлекая оттуда пистолет. — Откуда такое богатство?
— От верблюда.
— Тоже хорошо. — Понюхал ствол, хмыкнул, отщелкнул обойму, вставил на место.
Заглянул еще раз в сумочку, вынул глушитель, еще раз осмотрел ствол пистолета, произнес едва слышно:
— Резьба стандартная. Фабричная. — Привернул металлическую трубку к стволу. — И где же такие верблюды водятся?
— Где-где…
— А вот продолжать не надо. Оставим вопросы до лучших времен. Как и ответы на них. — Помолчал, глядя на небо в сиреневых проблесках маяков служебных машин. — Если ответы, конечно, будут.
— А если нет?
— На нэт и суда нэт, — развел руками Гончаров. Прислушался к суете внизу. — Однако засиделись мы здесь, милая барышня. Пора отчаливать.
— Далеко?
— Жизнь покажет.
— И когда она это покажет?
Олег не ответил. Тихонько подобрался к краю крыши и осторожно заглянул за парапет.
— Ну что там? — еле слышно спросила девочка.
— Как в песне. «Вывели болезного, руки ему за спину и с размаху кинули в черный „воронок“…» — с чувством пропел Гончаров.
— Идем?
— Рано. Пока вяжут пехоту, пока строят посетителей… Генералов понаехало…
Он двинулся к яме люка. Остановился, опустился на крышу.
— Присаживайся. Отдыхать будем.
— Так, может, в самый раз — проскочим?
— Или не проскочим. Запомни, милая барышня: ожидание — просто другая сторона стремительности, натиска, напора. И неизвестно, что требует большей воли.
Куришь?
— Иногда.
— Тебе прикурить?
— Ага, Если можно.
— Еще как можно. Даже нужно. Только огонек прикрывай, ладно?
— Да.
Олег накрылся полой пиджака, чиркнул кремнем. Вынул изо рта сигарету, подал девушке, другой с удовольствием затянулся сам:
— Нигде так не курится, как ночью, на свежем воздухе, в компании хорошенькой девочки и на крыше!
— Я хорошенькая?
— Алена, ты просто красавица. У меня не было времени сказать это раньше. — Олег затянулся, выдохнул, щурясь от дыма; — Слушай, а может, тебе сдаться?
— Как это — сдаться? Ты же сам сказал…
— Нет, я в прямом смысле: пойти и сдаться ментам. Хотя… из пистолета ты стреляла, и, судя по всему, метко… Аля только свела губы.
— Ладно. Это была самооборона. Ведь так? — Олег в упор смотрел на девчонку.
— Да. Так. Но от этого не легче. Я… Я потом чуть не застрелилась в парке.
— И что помешало? Или кто?
— Мама и папа…
— Ну… Я вспомнила их… руки. И голоса. Я ведь совсем не помню своих маму и папу… Только это очень долгая история.
— Потом расскажешь, — согласился Олег. Добавил:
— Если захочешь. Стрелять умеешь, как я понимаю?
— Да.
— Тогда держи. — Он протянул ей оружие. — Кстати, откуда у тебя такой шедевр?
Последняя разработка, этого года выпуска. О ней и вспециальных журналах если что и было, то и то мельком.
— Трофей, — коротко пояснила Аля. Гончаров посмотрел на нее очень внимательно:
Слушай, а ты актерскому мастерству не обучалась?
— Не-а. Но каждая настоящая девчонка от природы артистка. Вам, сильному полу, не понять. Вы порой тупые, как бронепоезда: всего два хода, вперед и назад.
— Пожалуй. Но может, это и хорошо?
— Почему это?
— В бронепоезде что ценно?
— Уж точно не маневренность.
— Угу. Огневая мощь. И — надежность. Абсолютная надежность.
— Хм… — Улыбка девушки сложилась в горькую складку. — Знавала я одного… Тот не то что на броник, на дрезину ржавую не потянет.
