— Крас, ты никогда не задумывался над тем, что снежинки так похожи на людей? Так же искрят, так же падают, так же исчезают бесследно… Даже те, кто считал себя могущественным владыкой…
Тот только пожал плечами. Взрывные перемены настроения, чередовавшиеся у Маэстро с почти полной апатией, порядком его измотали. Но Маэстро если и нужен был слушатель, то скорее как фон.
Маэстро помолчал, произнес тихо:
— И все же… Государи преходящи… Лишь один король вечен… Король былого и грядущего.
— Да? И кто же этот деспот? — иронически хмыкнул было Крас, но осекся, встретив взгляд черных, как подледная студеная жижа, зрачков.
— Лир.
Дом был блокирован в считанные минуты. Боевики выпрыгивали из джипов спокойные, равнодушные. Кудрин командовал одними жестами; задача была непроста: суметь захватить двоих да еще и выставить внешнюю засаду на неизвестных.
Кудрин смотрел на боевиков и чувствовал все более крепнущую уверенность: в эти три авто были отобраны самые-самые. Может, и не по качеству профессиональной подготовки, хотя опыт разборок у них был значительный, а по тому искреннему безразличию к смерти, которая читалась в каждом движении. Все понимали: лучше умереть волком, с кровью на клыках, чем стать забойной овцой; и не важно, по чьему приказу тебя зарежут, Автархана или Кондрата; важно, что другого способа выжить, кроме как выполнить порученное, у них не было. Как и у него.
Диспозицию с ними Кудрин отработал загодя. Впрочем, «отработал» — не совсем то слово. По крайней мере, каждый знал, что ему делать и как. И у Кудрина вдруг мелькнула надежда, что-они вывернутся. Победят.
Обряжены боевики были вполне официально: камуфляжки с эмблемой падающего сокола на рукавах, на лицах — полумаски. Ни дать ни взять — милицейский или какой другой спецназ проводит операцию по захвату супостата. Гражданам накручивать 02 в голову не придет. Кудрин поднял рацию к губам:
— Я — первый. Что там?
— В квартире?
— Да.
— Свет горел в комнате. Занавеска колыхалась. Теперь на кухне только горит.
— Они в квартире?
— А где же еще?
— Ты их видишь?
— Да не, шторы-то задернуты. Но в кухне вроде ходил кто-то, там задернуто неплотно.
— А сейчас?
— А хрен его знает! Или чаевничают, или в постельку залегли.
— Если что изменится — сообщи.
— Ага.
«Ага». Черт!" С какими раздолбаями работать приходится! Кудрин вздохнул: за неимением гербовой — пишут на простой.
Он поменял частоту:
— Я — первый. По сообщению наблюдателя, они на месте, — доложил он Автархану.
— Вы готовы?
— Да.
— Начинайте.
— Есть.
Снова поменял частоту:
— Я — первый. Всем. Начинаем. Время пошло. Гулко ухнули двери подъезда; подкованные металлом, шнурованные сапоги боевиков загрохотали по лестнице.
Гончаров тихо вышел из квартиры, аккуратно прикрыл за собой дверь, дождавшись характерного щелчка, приложил палец к губам и осторожно, на мысочках, двинулся вверх по лестнице, контролируя пространство перед собой стволом автомата. Аля скользнула следом.
Оба ступали почти бесшумно; Олег просто умел это делать, а у девушки на ногах были толстые шерстяные носки поверх колготок и никакой обуви. В руках она сжимала маленький американский пистолетик, обладавший грозной разрушительной мощью. На ствол был навернут глушитель.
Они поднялись на два этажа. Снизу загрохотали шаги.
— На крышу? — шепотом спросила девушка.
— Бессмысленно. Да и… Крутить один и тот же трюк дважды — верная гибель.
— А изображать из себя «Варяг» лучше? Ты только послушай — их там человек десять! Нет, можно, конечно, щелкать их отсюда по одному, как мишени, но долго это не продлится. Включат лифт или еще как людей наверх подтянут, и нам — каюк.
— Это точно. Раньше это называлось — амба.
— Тебе очень хочется шутить? Бежим наверх, пока еще есть время.
— Времени нет. А люди, их люди, на крыше — наверняка.
— Почему ты так думаешь?
— Они же не полные кретины.
— Так что делать?
— Не переживай, малышка. Катапультируемся.
— Чего?
— Смотри сюда…
— Олег, ты с ума сошел!
— Разве?
— Я не полезу в этот ящик!
— Еще как полезешь.
— Я там застряну!
— А ты попробуй…
— «Попробуй»… А обратно как?
— Хватит болтать! Время!
