— Вас это удовлетворит? — спросил Вальтер Карлович.
— Вполне, — произнес Маэстро, не отрывая взгляда от кормы балтийской яхты с поэтичным названием «Герда». Мельком глянул: адрес в справке присутствует. — Насколько достоверны сведения? . — Мы стараемся не ошибаться.
— Как и мы. Ведь за ошибки приходится очень дорого платить. Очень. — Маэстро уставился в рыбьи глаза Курмулиса тем немигающим взглядом, от которого бывалые волкодавы испытывали предсмертное беспокойство.
— Всего доброго, — выдавил из себя прибалт, быстро Уткнувшись глазками в стол.
— Всем нам.
Проходя «предбанник», Маэстро одним движением накинул плащ, сделал ручкой:
— Оревуар, Герда. Как-нибудь познакомлю вас со своим Каем.
Девушка улыбнулась, снова залившись краской. По-видимому, она сочла, что Маэстро так нарек один из органов собственного тела. Кто поймет сладкие девичьи грезы?
Никто.
— Ну что? — спросил Крас, выходя на улицу вслед за Маэстро.
— Задрот четырехглазый! — усмехнулся тот, усаживаясь за руль. — Но телка у него — просто Ундина!
— Ты его хоть не бил? — спросил Крас.
— Бить? — искренне рассмеялся тот. — Да посмотри я на него еще с полминуты, у этого червя позвоночник бы в трусы просыпался!
Маэстро на скорости развернулся, и автомобиль помчался в сторону улицы Новомонастырской.
— Вот только я одного не понимаю… — тихо произнес он. — Как такие сявки смогли скрутить такого бойца, как Гончар, а?
— Крутят не они. Крутят бандиты. А уж эти ребята не обременены ни лишними знаниями, ни лишними комплексами.
— Как и мы с тобой, а, Крас?
— Возможно, — пожал плечами тот. — Далеко едем? Маэстро пожал плечами:
— В ад.
Пусть я погиб, пусть я погиб под Ахероном, Пусть кровь моя, пусть кровь моя досталась псам Орел Шестого легиона, орел Шестого легиона Все так же рвется к небесам…
Олег Гончаров негромко напевал эту мелодию.
— Я помню эту песню… — вскинулась Аля.
— Мы пели ее там.
— С моим папой?
Да. Олег… Какой он был?
— Какой? Барс.
— Ты уже говорил, это была его кличка.
— Не кличка, псевдоним.
— Да какая разница? Мне интересно — какой он был?
— Помнишь у Хемингуэя? Эпиграф к «Снегам Килиманджаро»?
— Не-а. Я не читала.
— «Что понадобилось леопарду на такой высоте, никто не знал».
— Не поняла. Нет, я помню его дома: он был большой и добрый. А какой он был там, на войне?
— Трудно сразу сказать. Нас часто называют теперь — псы войны. Ну да, в отличие от новобранцев мы были профессионалы. И нужны были затем, чтобы как можно больше новобранцев осталось в живых. Все просто. У Екклесиаста есть изречение: лучше быть живым псом, чем мертвым львом. Так вот, к Володе Егорову такое не подходило; он знал одно: лучше быть живым львом! А Барс — это и есть лев гор.
— Послушай… Этот Сиплый, меченый, со шрамом… Это он убил моих родителей. Я хочу знать почему.
— Аля… По-моему, я его тоже встречал. Но… не вполне уверен, что это был именно он.
— Где?
— В Афгане. После того, как наш отряд был разгромлен. Он приезжал говорить с твоим отцом как с командиром группы.
— Он что, военный?
— Понятия не имею. На нем была куртка-афганка без знаков различия. А мы тогда парились под Кабулом, вроде как в карантине — до выяснения.
— До какого выяснения?
— Каким образом на базе была уничтожена вся наша группа.
— И как, выяснили?
— Никто особенно и не старался. Смердило от всего этого.
— А потом?
— Для меня потом был Союз, вскорости — увольнение в запас. Переехал на Украину — здесь у меня жили родители, отец тоже был военный, служил какое-то время в штабе округа. Барса я больше не встречал. Он продолжал служить. А какие пироги выпекались в конторе… Да и люди везде разные. Возможно, Барс принял какое-то решение, и оно не понравилось его руководителям настолько, что…
— Понятно. Олег, ты сегодня какой-то… Мрачный, что ли…
— Да.
— Что — да?
— Вот что, девочка. Пора отсюда сниматься. Засиделись.
— Скорее тогда залежались, — хмыкнула Аля. — А почему?
— Муторно мне что-то. Нужно уехать из Княжинска на время.
— Куда?
— На кудыкину гору. Пока не утихнет.
— Олег… А ты подумал, где нам достать оружие?
— Оружие?
— Ага. Ведь с нами не в шашки играют.
— Это я заметил, — усмехнулся Гончаров.
