— Если она там, надо достать и похоронить по-человечески.
— Разве что кости, — промолвил Крикс. — Кто-то говорил, что они сразу кости не съедают, хранят их до следующей зимы, когда живности мало.
— Надо точно знать, там она или нет, продолжать поиски или вплотную заняться поимкой Хлыста.
— Я хотел накрыть норы сеткой и залить кипятком, чтобы ады сами выскочили. Но как представил, на какие муки их обреку, дурно стало.
Малика смотрела на Крикса и не понимала: почему раньше она считала его бесчувственным воякой?
— Можно накрыть норы и перестать крутить трещотку. Ады и без кипятка выскочат.
Крикс усмехнулся:
— Это ж сколько сеток надо? Видела, сколько там нор? И где ж столько мужиков взять, чтобы сетки держали? Это только кажется, что ады тощие. Силёнок у них о-ё-ёй.
— Ты помнишь, где седло нашли?
— Ну помню.
— Значит, кости где-то поблизости.
— Поблизости, — кивнул Крикс. — Только ничегошеньки ты не знаешь. А знала бы, не сморозила бы такую глупость.
Малика выпрямилась, пробежала взглядом по безлюдной улице:
— Драго, нужны четыре лопаты. Луга, раздобудь ошейник. Хороший ошейник, чтобы застёгивался легко.
Стражи кинулись к соседским домам.
— Что ты задумала? — спросил Крикс, выбравшись из машины.
— Понаблюдаем за адами, — ответила Малика и посмотрела на Талаша.
Озадаченное выражение лица подсказало: ракшад ничегошеньки не понял. И это радовало. Стражи подчиняются ей, Талаш подчиняться не будет. Знай он, куда она собралась, взвалил бы её на плечо и пешком бы отправился в замок.
* * *
Загородный дом, подаренный Адэру ветонским Советом, был воздвигнут на высоком цоколе, поэтому взгляд, направленный в распахнутое окно, не упирался в стволы, а скользил по кронам деревьев. Ближе к горизонту лиственный лес накатывал плавной волной на склоны холмов и, не дотягиваясь до серых округлых вершин, рассыпáлся зелёными брызгами.
Ветерок вносил в гостиную запахи листвы и тающего горного ледника, до слуха долетал шум реки, трущейся о каменистое дно.
Рассвело несколько часов назад, а солнце только начало выползать из-за опушённой сопки. Задолго до наступления темноты оно скроется за холмами с другой стороны дома.
Особняк просто идеален для интимных встреч: ночь приходит раньше; утро наступает позже; вокруг тишина, сотканная из отголосков природы; от хрустального воздуха кружится голова и томно бьётся сердце. Однако в доме — с разрешения правителя — встречались вовсе не влюблённые.
— Ваше Величество! — промолвил герцог Кангушар, возникнув на пороге. — Заседатели собрались. Нет только Крикса Силара.
Оторвав взгляд от леса, Адэр повернулся к герцогу:
— Я освободил его от работы в комиссии.
Не говорить же командиру ветонских защитников, что Крикс занимается поиском сына беглого преступника.
Склонив голову, Кангушар посторонился, предоставляя правителю право первым покинуть гостиную.
Адэр прошёл по коридору, ступил в комнату, отведённую для собраний, и прищурился. Яркий свет люстр делал стены и потолок мертвенно-белыми. Окна были зашторены тяжёлыми портьерами — излишняя мера предосторожности. Чтобы увидеть людей, собравшихся за длинным столом, надо залезть на дерево. Вскарабкаться на дерево не дадут стражи. Проникнуть в лес, примыкающий к стенам особняка, не позволят защитники.
Опустившись в кресло во главе стола, Адэр жестом разрешил присутствующим сесть. Пока заседатели скрипели сиденьями стульев, одёргивали рукава и раскрывали записные книжки, Адэр рассматривал потолочный свод, украшенный старинной лепниной, и пытался избавиться от чувства, что он попал в шкатулку с плотно подогнанной крышкой. Ему катастрофически не хватало воздуха и звуков девственной природы.
Появилось желание раздвинуть шторы и распахнуть окна. Адэр даже повернулся к Кангушару, чтобы отдать приказ, однако остановила мысль: в этой «шкатулке» заседатели осознают в полной мере, что они заняты важным и крайне секретным делом.
Адэр редко посещал заседания комиссии по установлению истины. Кангушар лично привозил отчёты в Мадраби, не доверяя телефону, посыльным и курьерам. А три дня назад вдруг попросил Адэра приехать.
