Адэр притормозил перед домом с крышей из синей черепицы. Стоя возле калитки, пухлый мальчуган в этот раз держал ломоть пирога. Начальник не пошевелился.
Малец приблизился к автомобилю, улыбнулся Адэру. Глянув ему за спину, прошептал:
— Папа?
Начальник запричитал, размазывая по лицу кровь, сопли и слёзы. Малика затолкала под себя дрожащие ладони.
Адэр свернул на перекрёстке и повёл машину между неухоженными огородами с одной стороны и различными заведениями с другой стороны. За окном проплывали постоялый двор, трактир, рынок с пустыми прилавками, белое здание банка. Объявление на двери гласило: «Только для прииска». Толкаясь в очереди перед продуктовым магазином, бабы кричали и ожесточённо размахивали руками. На пару секунд умолкли, заметив автомобиль, и вновь разразились ругательствами.
Адэр заглушил двигатель возле дома с вывеской: «Охранительный участок». На крыльцо вышел молодой вихрастый человек в тёмно-зелёной форме стража порядка; на клапане нагрудного кармана поблёскивал жетон.
Даен, так представился хозяин участка, провёл посетителей в дом. Две смежные комнаты были разделены решётчатой дверью с навесным замком.
— Мой кабинет и камера, если надо, — сказал Даен, указывая на полутёмную комнату за решёткой. — Стол, стулья вынес, замок чик, и готово. Но там нет окна, а на генератор нет денег. Может, сядем здесь, в приёмной?
Адэр толкнул начальника в спину:
— Этого в камеру.
Страж посмотрел толстяку в отёчное лицо с опухшим носом и оплывшими губами. Опешив, коротко кивнул:
— Здрасте…
Вскоре начальник прииска при свече писал сам на себя докладную: сколько чего присвоил, за какой период. Малика и Адэр разместились в приёмной за столом. Даен смешно хмурил брови, стараясь казаться грозным, однако лучистые глаза предательски выдавали мягкий нрав.
— Пьянство всему причина, — говорил страж. — Получают «кот наплакал» и все «слёзы» пропивают.
— А если я цифру не помню? — раздался голос начальника.
— Лучше написать больше, чем меньше, — ответил Адэр. — И я прощу ошибку.
— А потому разборки, воровство, иногда убийства, — продолжил Даен. — Взять бы за шкирник, встряхнуть что есть мочи, и в лоб, чтобы горилку из памяти выбить. — Ударил кулаком по столу и развёл руками. — Не могу! Жетон, будь он неладный, не позволяет. Если мокрое дело, то да, сразу под замок. А если подерутся мужики или лопату стащат, или мешок картошки… Ежели всех в искупительные поселения отправлять — бабы с детишками с голоду помрут. Смотрю я на это… Одно название — страж порядка.
— Написал, — донеслось из кабинета-камеры.
— Перечисли имущество родни.
Прозвучали тихие стенания.
Страж почесал затылок:
— У него родственников — вся Богатая улица. До утра писать будет.
По крыльцу прогрохотали башмаки, в комнату вбежала растрёпанная женщина в добротном платье. На шее сползшая с головы косынка узлом набок, на поясе фартук в муке, в руке скалка. Подлетела к столу и скалкой по нему хрясть, аж стёкла в окошке звякнули.
— Ты что ж это, палач, творишь, — напала селянка на стража. — Порядочного человека бить? Я ж тебя, изверг, самого за решётку закрою!
Даен выставил перед собой руки:
— Тётя Фаня, не кричите. Мы во всём разберёмся.
На пороге камеры появился начальник:
— Фанечка… Золотце…
Женщина выронила скалку, бросилась мужу на шею, заголосила:
— Люди добрые! Да что ж это делается! Вашего кормильца бьют, а вы о ступеньки носки сбиваете.
С улицы донёсся гул, будто кто-то разворошил гнездо диких пчёл. Малика занервничала. Даен подошёл к окну, нахмурился. И лишь Адэр рассматривал разбитый кулак с таким видом, словно только что услышал забавный диагноз врача.
Со словами «Да мы сейчас вас…» селянка кинулась к двери.
— Я конфискую дом, — сказал Адэр.
Уже взявшись за дверную ручку, Фаня обернулась:
— Какой дом?
— Ваш.
Уперев руки в бока, селянка двинулась к Адэру:
— Ты кто такой?
— А вашего сына отправлю в приют…
— Да кто ты…
— …Если ты не замолчишь.
— Фанечка, делай, как он говорит, — проблеял начальник.
Не переставая оглядываться на Адэра, она приблизилась к мужу:
— Да кто он такой?
— Он страшный человек. — Начальник обхватил жену за плечи и разрыдался. — А я плохой человек.
