Зажимая нос, Адэр долго смотрел в яму. По его виду было понятно: идёт борьба с каким-то страхом.
— Пойдёмте обратно, — сказала Малика. — Всё, что надо, мы увидели.
Адэр поставил ногу на тропинку, поводил подошвой сапога по камню.
И тут начальник прииска выплюнул — не уныло сказал, не промычал, — именно выплюнул как оскорбление:
— Сапоги дорогие. Жалко.
— Стойте здесь, — приказал Адэр и начал осторожно спускаться по дорожке, ведя одной рукой по стене, а второй зажимая нос.
Несколько раз поскользнулся — идти босиком было бы намного безопаснее. Наконец ступил на пятачок перед входом в пещеру. Ругнувшись, зажёг факел (пришлось убрать ладонь от носа) и скрылся во мгле.
Сколько его не было: десять минут, полчаса? Каждая секунда тянулась невыносимо долго. Малика ходила вдоль обрыва, не отрывая взора от расщелины. Оглянулась. Толстяк, словно подхваченный шквальным ветром мяч, катился к проходной.
— Стой!
У мяча замелькали пятки.
— Адэр! — позвала Малика, глядя в яму. Не услышав ответа, что есть мочи заорала: — Яр!
Выскочив из темноты, Адэр отбросил горящий факел и взлетел по дорожке. Согнувшись, упёрся руками в колени.
— Он… — Адэр поднял голову, и Малика умолкла на полуслове, увидев мертвенно белое лицо, неестественно круглые глаза и обескровленные губы. Выдавила из себя: — Что там?
Адэр вновь опустил голову. Его вырвало прямо на облепленные глиной сапоги. Помчался к душу. Привалился плечом к деревянной шаткой стойке. Его снова вырвало. Долго крутил кран, изрыгая проклятия. Постучал по бочке. Она загремела — пустая.
— Что там? — подбежав, спросила Малика.
Адэр понёсся к проходной, выкрикивая:
— За мной! Быстрей!
Они вбежали в здание. Возле скамеек одевались рабочие. В дальнем углу столпились охранники. Адэр растолкал их. Взору предстал сидящий на стуле начальник.
— Я не хотел…
Адэр нанёс ему сильный удар кулаком в нос. Толстяк вместе со стулом завалился навзничь и, взвыв, закрыл руками окровавленное лицо. Никто не успел опомниться, как Адэр ударил сапогом в бок. Начальник скрутился и закричал.
Малика схватила Адэра за рубаху:
— Яр! Не надо!
Охранники вцепились в Адэра и потащили в сторону, но он извернулся и заехал кулаком толстяку в ухо. Крик начальника оборвался.
Пока толстяка приводили в чувство, Малика вышагивала взад-вперёд вдоль скамей, за которыми спрятались полуобнажённые рабочие. Пыталась разбудить себя стуком башмаков по бетонному полу.
Выпустив инспекторов и начальника из проходной, охранник быстро закрыл дверь и проскрежетал щеколдой.
Малика стояла возле машины, поглядывая то на дверь, которую даже под страхом смерти вряд ли откроют, то на пустошь. Куда бежать, где искать спасения, если в Адэре вновь проснётся зверь? Ноги ватные, в голове туман — далеко не убежишь.
Адэр кинул начальнику ветошь:
— Только попробуй запачкать салон.
Начальник забрался на заднее сиденье, забился в уголок и уткнулся лицом в тряпку.
Адэр вытащил из багажника канистру. Вылил на себя воду, встряхнул волосами. Водой из второй канистры окатил сапоги. Достал бутылку вина. Плеснул на разбитый кулак, прополоскал рот. Сделал несколько больших глотков и протянул бутылку Малике:
— Пей!
— Зачем?
— Пей!
Малика попятилась:
— Не буду.
Сверкнув глазами, Адэр схватил её за руку:
— Пей, а то залью!
Малика сделала глоток, закашлялась.
— Неужели ты никогда не пила вино?
Она отрицательно покачала головой:
— Никогда.
— Так надо, Малика, так надо, — с неожиданной усталостью проговорил Адэр. — Не дай бог подцепить заразу.
— Что вы там видели?
Он допил вино и выдохнул:
— Рабов. — Кивком указал на проходную. — Я их здорово напугал.
— Вы меня напугали. Нельзя так. Не пристало правителю кулаками махать.
— Я инспектор. — Закинув руки за голову, Адэр потянулся до хруста в костях. — Впервые в жизни обычный человек.
— А если бы ударили вас? Если бы накинулись скопом?
— Об этом я не подумал, — признался Адэр и, закрыв багажник, сел за руль.
***
Машина медленно катила по улице, на которой проживали зажиточные селяне. Адэр на долю секунды притормаживал возле каждого дома и смотрел в зеркало заднего вида на начальника, сидевшего с потерянной миной. Малика разглядывала свои руки, сложенные на коленях, и тяжело вздыхала.
