— Вы меня разыгрываете!
— Входите, входите! — пригласил Шульце. — Присаживайтесь, пожалуйста, на кровать или в умывальный таз! Где угодно!
Хагедорн поднял воротник пиджака и сунул руки в карманы.
— Холод полезен для здоровья, — сказал Шульце. — В крайнем случае не сниму домашние туфли, когда лягу спать.
— Даже шкафа нет, — сказал Хагедорн, оглядевшись. — Как вы все это объясняете? Мне даруют шикарный апартамент. А вас премируют чердачной конурой и собачьим холодом!
— Есть единственное объяснение, — сказал Шульце. — Вас приняли за кого-то другого! Кто-то осмелился подшутить. Возможно, он распустил слух, что вы престолонаследник Албании. Или сын мультимиллионера.
Хагедорн показал залоснившиеся рукава пиджака и поднял ногу, демонстрируя библейский возраст ботинка.
— Я похож на них?
— Именно поэтому! Есть немало экстравагантных личностей среди тех, кто в состоянии оплатить свои сумасбродства.
— Я не страдаю сплином, — сказал Хагедорн. — Я не наследник престола и не миллионер. Я проклятый бедняк. Моя мать пошла в сберкассу, чтобы я смог разок-другой выпить пива. — Он с яростью стукнул кулаком по столу. — Вот! А теперь я пойду к директору отеля и скажу, что его одурачили и чтобы меня немедленно переселили сюда наверх, рядом с вами, в нетопленую собачью конуру! — Он шагнул к двери.
Тоблер понял, что его затея в опасности. Он схватил молодого человека за пиджак и усадил на единственный стул.
— Дорогой Хагедорн, не делайте глупостей! От того, что вы поселитесь в ледяной ящик рядом со мной, мы оба ничего не выиграем. Будьте умницей! Оставайтесь таинственным незнакомцем! Сохраните ваш номер, чтоб я знал, куда мне пойти, если замерзну! Пусть вам носят коньяк, черт возьми, бутылку за бутылкой, и положат в постель сто горячих кирпичей! Кому от этого плохо?
— Ужас! — сказал молодой человек. — Завтра утром придет массажист.
— Массаж полезен! — засмеялся Шульце.
— Знаю, — сказал Хагедорн. — Усиливает кровоснабжение кожи. — Он хлопнул себя по лбу. — А швейцар собирает почтовые марки! Мистификация хорошо продумана! И я, дурень, вообразил, что люди здесь душевные от природы. — С обиженным видом он швырнул конверт, наполненный марками, на стол.
Шульце профессионально проверил содержимое конверта и сунул его в карман.
— У меня замечательная идея, — сказал Хагедорн. — Вы переселитесь в мой номер, а я буду жить здесь. Директору скажем, что он ошибся. Престолонаследник Албании — вы! Хорошо?
— Нет, — возразил Шульце. — Для наследника я слишком стар.
— Бывают и старые наследники, — заметил Хагедорн.
— А уж за миллионера меня никто не примет! — сказал Шульце. — Вы только представьте: я — миллионер! Умора!
— Во всяком случае, убедительного впечатления вы не производите, — откровенно признался Хагедорн. — Но я не хочу быть кем-то другим!
— Сделайте это ради меня! — попросил Шульце. — Мне так понравились котята.
Молодой человек почесал в затылке.
— Ну ладно, — согласился он. — Но перед отъездом мы повесим объявление на черной доске, в котором сообщим, что отель стал жертвой обмана какого-то шутника. Да?
— Это не к спеху, — сказал Шульце. — Прошу вас, останьтесь пока загадкой!
Глава восьмая
Снеговик Казимир
Публика была шокирована, увидев обоих, когда они шли рядом через холл. Какая бесцеремонность! Ну что может быть общего между таинственным миллионером и единственным в отеле бедняком! Уж настолько реалистично ему незачем играть свою роль!
— Убиться можно! — сказал Карл Отважный, стоя возле швейцара. — Ох, этот Шульце! Уму непостижимо!
— Каспариус и Маллебре — обе уже охотятся за молодым, — сообщил дядюшка Польтер. — Он был бы у любой как у Христа за пазухой!
— Сравнение верно лишь отчасти, — заметил директор. (При случае он был склонен к педантичности.)
— Пожалуй, я придумаю для господина Шульце какое-нибудь побочное занятие, — сказал швейцар. — Иначе его не оторвешь от миллионера.
— Может быть, он скоро уедет, — сказал Кюне. — В чердачной каморке, которую мы ему подыскали, вряд ли он надолго застрянет. Еще ни одна горничная, ни один коридорный не выдерживали там.
Дядюшка Польтер знал людей лучше. Он покачал головой.
