Мрак повеселел, расправил плечи. Друзья поглядывали удивленно, погоняли коней. Мрак начал поглаживать своего по шее, выпутал репьяхи, а когда под другими уже шатались от изнеможения, сказал наставительно:
— Что кони, что бабы! Нельзя смотреть на личину.
Олег не выдержал:
— Мрак, на каком черте едешь?
— Это у вас черт-те что, у меня — конь. Ишь, покрасивше выбрали! Вот и езжайте на красивом.
— В твоем коне что-то тревожное… но не пойму.
— Конь не человек, — изрек Мрак, — его понять трудно. Правда, ты и людей не шибко разумеешь.
Амазонка чуть опустила глаза. Мраку показалось, что согласилась. Таргитай соскочил в грязь и, жалея коня, потащил в поводу. Вязкая глина налипла на подошвы, еле волокся, но коня тянул, давал передышку. Сапоги с чавканьем выдирались из вязкой земли, жидкая грязь переливалась через голенища. Мрак ехал впереди, едва удерживал торжествующую усмешку. Плечи расправил, словно стряхнул гору. Конюшник — не последний дурак на свете: сообразил, что лучше лишиться коня, чем порвут жилы ему самому.
К полудню вырвались на сухое. Тучи не уходили, но воздух стал теплее, а ветер подсушивал землю. Дорога постепенно шла вверх, а когда оказались на вершине пологого холма, сердце Таргитая екнуло и оборвалось.
Далеко впереди уже растягивались в цепочку десятка три всадников — поблескивающих металлом на головах, плечах, груди. Даже уздечки поблескивали, словно и там были бронзовые бляхи.
— Не охотники, — определил Мрак.
— А если охотники, — добавил Олег хмуро, — то на самого опасного зверя.
Таргитай спросил наивно:
— На драконов?
Даже Лиска посмотрела на него так, словно собиралась покрутить пальцем у виска. Дудошник явно не считал себя опасным зверем. Хотя, если верить неврам, он иногда дрался, как озверевший Ящер. Да и сама бы не поверила, если бы не видела, как он ворвался в схватку! Ту самую, что кончилась для нее так печально. Нет, так неожиданно.
Всадники завидели их, кони пошли вскачь. Над головами взвилась стая ворон, они тут же падали обратно. Комья земли, не сразу понял Таргитай, а поняв, постарался запомнить, чтобы при случае вставить мрачное сравнение в грядущую песню.
— Знакомо, — сказал Мрак посуровевшим голосом. Глаза хищно сощурились, ладонь упала на рукоять секиры. — Что будем делать? Поедем дальше?
Все молчали, Лиска сказала саркастически:
— Конечно! И побыстрее. Пока не разбежались.
Под удивленным взглядом оборотня она гордо выпрямилась, щупала меч. Крутая грудь вздымалась, глаза блестели как звезды. Олег решил было, что передразнивает Мрака, но Лиска выглядела серьезной.
— Посоветуйся с женщиной, — сказал Мрак, — и поступи наоборот. Так рек великий Боромир. Завертай коней! Без головы — не ратник. А убегем, как всегда предлагает Олег, так и воротиться можно.
Он первым пустил коня обратно с холма. Кони изгоев и Лиски едва поспевали. Олег держал повод коня Лиски, будто опасаясь, что она в одиночку кинется сражаться с незнакомцами.
— Жизнь наша не краденая, — горько крикнул на скаку. — Мне душу Род вложил, пусть он и выймет, а не всякая гадина!
Таргитай скакал уже рядом с Мраком, растерянно повторял:
— Что им надо?.. Что мы сделали?
— Дурень, — ругнулся Мрак, — когда поймешь, что в этом мире хоть сделали, хоть не сделали, все одно всяк норовит шкуру снять.
Олег крикнул им в спины:
— Это не разбойники! Похоже, они искали именно нас. Или даже ждали. Кто-то им указал, где нас перехватить!
— Кто?
Кони неслись, как утки, почуявшие за спинами кречетов. Комья жирной земли из-под копыт коня Мрака с силой били в лица Таргитаю, Олегу, Лиске. Олег, грязный, будто выкопался из могилы, приотстал, начал шевелить руками и выкрикивать заклятия. Вокруг него начал сгущаться воздух. Волхв скакал, окруженный темным облачком, где блистали искры.
— Не надо! — вскрикнул Таргитай в страхе. — Опять землю расколешь! Ей больно.
Мрак оглянулся, зло оскалил зубы:
— Будет больнее, когда догонят!
На сухом копыта застучали звонко, от погони на время оторвались. Но на полосе рыхлой земли кони начали увязать. Враги оживились, передние сорвали с седельных крюков луки. Когда одна из стрел воткнулась в землю рядом со скачущим конем Мрака, оборотень зло ругнулся, сдернул свой лук.
