Мрак покосился с таким удивлением, будто на говорящего коня.
— Остришь? Во даешь…
— Со страху, — признался Олег. — Во мне все трясется.
— Тебе хорошо, — позавидовал Мрак. — Согреешься.
Всадники держались ровными рядами с двух сторон. Когда подскакали на взмыленных конях еще два мелких отряда, Ратмир с ними коротко переговорил, те поехали сзади, начисто перекрыв дорогу к бегству.
— А мы туда и сами перли, — сказал Мрак философски. — Взгляни на Тарха!
Тот ехал задним, наигрывая на дудочке веселые песенки. Лиска, для которой игралось, покрутила пальцем у виска. У певца Олега в голове не хватает, одни таргитаи, с негодованием хлестнула коня и поехала впереди рядом с Мраком.
Воины, напротив, с интересом слушали, подъехали ближе. Таргитай не возражал, он редко вообще возражал, зато Мрак от беды подальше отдалился от них насколько мог.
По дороге присоединились еще две группки — побогаче, в крепких доспехах, все как на подбор в блестящих шлемах. Эти вовсе окружили Таргитая, дальше ехал в кольце стражников, словно почетный гость. Мрак дергался, оглядывался, Олег успокаивал: на Тарха, мол, даже собаки не кидаются.
Он привстал, оглядывался, но не узрел кибиток, домов или хотя бы шалашей — Дерево поочередно охраняли приходящие отборные отряды из дальних племен.
Далеко впереди показалась группа всадников. Олег насторожился. Едут не спеша, по-царски. Если не верховные вожди, то все же те, от которых зависит их судьба.
В томительном молчании сблизились. Мрак и Олег выехали вперед. Всадники невозмутимо ждали, кони обнюхивались, пытались щипать траву. В середине переднего отряда высился в седле грузный человек. Дорогая одежда ниспадала по обе стороны, сапог не было видно, как и оружия. Он был без доспехов и с непокрытой головой.
Мрак поднял руку:
— Доброго здоровья и хорошей охоты!
Голос его был мощным, с волчьей нотой. Кони испуганно захрапели и попятились, а под вожаком встал на дыбки, едва не сбросил. Всадники хватали за удила, тревожно и с удивлением посматривали на чужаков.
Кое-как совладев с дрожащими животными, передние всадники снова поставили их в ряд. Старший вяло вскинул руку:
— Приветствуем и мы, ежели пришли с добром.
— Мы с добром, — поспешил сказать Олег.
Всадник скривил тонкие губы:
— Что добро, а что зло — решаем мы. В каждом племени свои понятия о добре и зле.
Олег порывался возразить, расхрабрился, Мрак предостерегающе придержал его за локоть:
— Нишкни, мудрая голова. Мы идем с добром, но это добро не для себя, а для других людей!
Предводитель сказал тем же раздраженным голосом, явно сердясь за испуг своего коня:
— Меня зовут Богдан сын Хмеля. Я прожил долгую жизнь, знаю — наибольшее зло от тех, кто гребет не для себя, а для других. Самые кровавые войны развязываются теми, кто расшибается в лепешку для своего народа… Своего, конечно. Мы теперь знаем, как с вами поступить.
— Погоди! — вскричал Олег. Он сразу понял то, почему всадники расступились, а в передний ряд выдвинулись лучники. Стрелы уже лежали на тетивах. Похоже, проделывали такое не раз, а Богдан говорил так, словно повторял давно заученную молитву богам. — Мы еще не все сказали!
— Не все, не все, — подтвердил Мрак. Он неспешно вытащил огромную секиру, заходящее солнце заиграло кровавыми отблесками, словно с лезвия уже капала кровь. — Еще не все…
Таргитай нехотя спрятал дуду, так же медленно, как Мрак, вытащил из ножен меч. Длинный, с широким лезвием, он сразу словно сгустил вокруг себя воздух, и странные лилово-оранжевые отсветы заиграли на лице Таргитая. Он стоял в окружении солнечного света, в котором коротко и страшно блистали молнии.
