— Мукеш, почему у пирамиды тринадцать ярусов?
— Ты не догадываешься? Это же тринадцать божественных небес!
— Точно, я и забыла!
— Вот именно. Постройка — реальное подтверждение моим словам… Едем дальше. Невозможно останавливаться у каждого сооружения, — он обнял её и поцеловал, — нам надо добраться засветло.
Алина неохотно села обратно в колесницу и задумалась:
— Скажи, а есть ли легенда об этих «оках»?
— Есть, только не легенда, в древнее учение об эпифизе.
— О каком еще эпифизе?! — не поняла та.
— О «третьем глазе» — или глазе Шивы, Будды — крошечном органе, расположенном вблизи большой внутримозговой вены. Она же — шишковидная железа, способная вращаться, как глазное яблоко Она же получает импульсы от зрачка. У народов, живших далеко до нашей эры, шишковидная железа была отлично развита и достигала размеров перепелиного яйца. Древние египтяне, имевшие удлиненную форму черепа как раз из-за развитой железы, умели передавать и читать мысли на расстоянии. Предвидели события. «Всевидящее Око» олицетворялось у них с богом Ра. Тоже самое поверье существует и у индусов. Отсюда и появилась привычка изображать огромные глаза на ступах… Но чем прогрессивнее становилось человечество, тем быстрее уменьшалась железа. Сейчас она имеет размеры сморщенной горошины. Кстати, подмечено, что у новорожденных детей она достаточно большая, по сравнению с массой мозга, но годам к пяти уменьшается. Как ты думаешь, почему?
— Не знаю, — растерялась Алина.
— Да потому, что к этому времени дети начинают активно мыслить. Так что, не зря Мишра учил тебя отпускать мысли, и не просто так древние отводили эпифизу роль центра души и душевного равновесия. Индийские йоги считают, что он является органом ясновидения и предназначен для размышлений о перевоплощениях души.
— Да, я читала мысли Шуклы, стоя к нему спиной…
— Вот видишь! Теперь Бахадур запросто является к тебе. Мишра, при помощи упражнений и диеты увеличил твой эпифиз, и ты стала считывать информацию, приходящую из Брахмы. Любые «подарки» природы поддаются объяснению с точки зрения древних практик. Но вот с точки зрения медицины этот орган остается загадкой и вызывает множество споров…
— Ты у меня умный…
— Все еще сомневаешься в моих способностях?
— Нет, я тебя похвалила, — улыбнулась Алина и снова принялась рассматривать местность. По дороге ей попадались добротные деревянные дома, украшенные замысловатой резьбой и яркой сине-алой росписью.
— Мукеш, Раи Питхор явно проигрывает в архитектуре Патану!
— Возможно…
… Чем ближе они продвигались к городу, тем больше караванов с купцами попадалось навстречу. Мимо них проезжали то поднебесные, то раджпутские, то заморские.
— Интересно, раджа контролирует торговлю на своей территории? — спросила Алина.
— Еще бы. Ведь он получает огромные налоги как за передвижение по дорогам, так и за разрешение торговать на своих землях.
— Значит, мы угадали и с нашим «подарком», — пад-мавати оглянулась на повозку. Девадаси была равнодушна к местным пейзажам и продолжала дремать.
— Мукеш, остановимся где-нибудь, ей пора переодеться.
Махараджа приказал свернуть на небольшую поляну у дороги.
— Переодевайтесь. Мы подождем.
— Ямина, возьми, — Алина достала из сумы шелковое сари и подала девушке.
Та покорно разделась и, развернув сари, ахнула:
— Какой дорогой подарок!
— Ты должна предстать перед Аридевой во всей красе… Подожди, сними медные браслеты. Я дам тебе золотой с сапфирами — будет твоим талисманом.
— Госпожа, у меня уже есть ваши серьги!
— Одних сережек мало. Надевай браслет, не упрямься.
Женщина послушалась.
— Теперь хорошо. Ты ему понравишься, вот увидишь…
— Благодарю госпожа… Никто и никогда не заботился обо мне.
— Не стоит благодарности…, идем обратно.
Молоденький кшатрий — тайный «вздыхатель» Ямины, аккуратно подсадил её в повозку. Отряд тронулся и через час достиг городских стен. Ворота широко распахнули. Затрубили трубы. Навстречу им выехал всадник, восседающий на марварском скакуне. Усатый мужчина средних лет был в бордовом халате с расшитыми рубинами рукавами и белой чалме с пером, закрепленным брошью с изумрудами. На плетеном поясе, обвивавшем торс всадника, висели изогнутые деревянные ножны, украшенные изящной резьбой, из которых виднелась золоченая рукоять ножа — кукре. Мужчина подъехал к Мукешу, положил руку на сердце и провозгласил:
