— Смотри…
Приглядевшись, она содрогнулась от ужаса. За шатром, под палящими лучами солнца сидели пленённые раджпуты со связанными руками и ногами. Их обритые головы обмотали кусками шири — свежими шкурами с только что убитых верблюдов, а на шеях закрепили деревянные колодки. Бедняги даже пошевелиться могли с трудом.
— К чему такая жестокость?! — откровенно возмутилась девушка.
— Жестокость? О какой жестокости ты говоришь? Из пленных воинов воспитывают преданных рабов — гамкуртов!
— Говоришь, преданных рабов? Да после такого «любезного» обращения они возненавидят вас!
— Глупая женщина, — усмехнулся Кутб уд Дин, — ты не понимаешь, что с ними произойдет. Дня через три шири усохнут и сдавят им головы. Волосы постепенно врастут в кожу и начнут причинять невыносимые страдания, которые усилятся жаждой.
— Зачем вы издеваетесь над людьми?
— В живых останутся только самые крепкие и выносливые. Выжившие полностью потеряют память и станут безвольными людьми, безгранично преданными хозяину. Не будешь выполнять мои требования, тоже окажешься в колодках.
— Теперь мне все ясно, — только и сумела сказать Алина в ответ.
— Если ясно, то вернемся обратно.
Девушка поспешила за полководцем, стараясь идти в ритм с его шагами.
* * *
… Мукеш с Тохар Гати и парой десятков раджпутов инспектировал укрепления, недавно возведенные вдоль дорог. Мукеш проверил их прочность, похвалил командиров за порядок и дисциплину, отдал необходимые распоряжения по дальнейшему строительству и направился обратно в Раи Питхор.
Оставляя за собой клубы пыли, навстречу им нёсся всадник. Заметив военачальника, всадник спешился.
— Что случилось? — обратился к нему Тохар.
— Воины султана захватили промежуточную крепость!
— Сколько их? Ты видел?
— Не меньше, чем гульма с боевыми колесницами. Они увели в рабство наших людей!
Глаза Мукеша недобро блеснули.
— Да падет неотвратимое проклятье на их головы, — выругался он. — Тохар, скачи в Питхор, подними гарнизон «по тревоге». Сообщи Чаухану и пошли гонца к радже Паджвану. Пусть подтянет и своё войско. Жду тебя с подкреплением у крепости.
— Мукеш, а что, если часть мамлюков не ушла — осталась в промежуточной крепости?
— Вряд ли. У них стандартная тактика. Взять врасплох и быстро убраться обратно. Они исполнили, что задумали и ушли, но недалеко… Скорее всего, их лагерь стоит на границе владений. Айбак с войском выжидает новый удачный момент для очередной мелкой вылазки. Пробует силы…
— Слушаюсь, военачальник, — Тохар пришпорил коня и помчался в город…
… — Скачем напрямик, через поля, — Мукеш отдал распоряжение оставшимся с ним раджпутам…
Через час пути показалась разграбленная крепость. Вокруг неё царила тишина. Никакого движения людей на стенах не видно, звуков тоже не слышно. Мукеш приказал одному из раджпутов проползти через высокие травяные заросли к воротам и проверить обстановку с более близкого расстояния. Тот вернулся быстро и доложил:
— Крепость разграблена, внутри, кроме трупов наших воинов, никого нет.
«Странно, неужели ни один из многочисленных раджпутских дозоров не вернулся? Их что, всех перебили!? Сколько же людей сосредоточил на границе султан? Многотысячную армию? Гури явно готовит войско к большой войне. Его земли не плодородны, а земли вокруг священного Ганга дают урожай по нескольку раз в году… Эх, переправить бы сюда несколько ракетных установок „Град“, огнеметы и выдать каждому кшатрию по автомату Калашникова. Увы. Сие невозможно. Придется метать горшки с самодельным порохом. Пушки бы отлить, но как, и где…?»
Кшатрии зашли внутрь. Останки человеческих тел валялись повсюду.
В глаза Мукешу сразу бросилась насаженная на кол голова Рану. Он побледнел, но быстро взял себя в руки и приказал сжечь трупы.
Привыкшие к смерти в любых ее проявлениях, воины сходили в лес, набрали несколько больших связок хвороста и соорудили помост в центре двора. Затем сняли дхоти, плотно обмотали ими лица до самых глаз и быстро сложили на помост уже начавшие разлагаться тела погибших. Через несколько минут над крепостью повеяло дымом и паленым человеческим мясом. Так раджпуты провожали своих товарищей в следующую, более счастливую жизнь. Мукеш смотрел, как пламя пожирает голову Рану. В душе его боролись противоречивые чувства: с одной стороны, кара настигла нерасторопного воина, с другой ему было жаль раджпута, закончившего жизнь так нелепо…
