— Рамсес — это не династическое имя. У египтян принято династию называть числом, а не фамилией. А вообще, гляжу, ты уже увлекся историей Египта. Ишь ты — «моей Бастшери»!
— Завидуешь?
— Боюсь за тебя. Что, если все окажется правдой? Очень бы не хотелось возвращаться в Москву с Мамониным мертвым. Как-то привычнее с Мамониным живым.
— А ты умеешь мумифицировать?
Сразу после обеда, а кормили здесь еще лучше, чем в Каире, мы, воспользовавшись тем, что на сегодня было объявлено свободное времяпровождение, посвятили остаток дня проведению разведовательной операции. Поделив надвое все гостиницы Луксора, список которых с адресами был приобретен всего за один египетский фунт у портье, мы отправились выяснять, не поселилась ли где-нибудь Закийя Азиз Галал. Нам быстро повезло — только мы с Николкой побывали в одной из гостиниц, как на пути в следующую Мухин и Тетка перехватили нас с сообщением, что в первой же гостинице, куда они зашли, им сказали, что мисс Галал забронировала для себя один из лучших номеров и ожидается ее приезд завтра. Эта гостиница называлась «Савой» и, по оценке Мухина и Тетки, была гораздо лучше, чем наш «Виндсор». Она имела внутренний дворик с бассейном.
— Там такое патио[36], — объяснил Ардалион Иванович. — Стоят столики вокруг бассейна, лежаки для тех, кто хочет загорать. Разносятся напитки и закуски. В общем, высший класс. И главное, платишь один доллар и тебе дают билет на право посещения этого патио в течение суток. Даже если ты не живешь в гостинице. Так что завтра после обеда мы там расположимся и будем ожидать нашу подопечную.
Все это было радостно. Во-первых, уже завтра я вновь увижусь с моей Бастшери, а во-вторых, если мне суждено умереть во время второго свидания, то у меня в запасе еще целый вечер жизни и ожидания, еще целый вечер в Египте.
Мы принялись не спеша прогуливаться по городу, вышли к Нилу и, увидев купающихся мальчишек, решили, а почему бы и нам не искупаться. Правда, врач Мухин отнесся к этому скептически, рассудив, что неизвестно, какую заразу можно тут подцепить. Ардалион Иванович вошел в воду по пояс, трижды окунулся и сказал:
— Ну вот, я и в Ниле искупался, слава те, Господи!
Николка принялся плавать на спине туда-сюда параллельно берегу. Меня же вдруг обуяла дерзкая мысль переплыть Нил. Пловец я не из худших, противоположный берег был не так далеко — Нил здесь примерно как Волга под Ярославлем — и я решил рискнуть. Но отплыв от берега метров на тридцать, я вляпался в большое маслянистое пятно, оно всеми цветами радуги переливалось на солнце, и я решил, что лучше как-нибудь переплыву Волгу под Ярославлем. Однако, развернувшись, обнаружил, что меня довольно далеко унесло течением. Так вот почему трудно было плыть — быстрое течение. Кроме того, мне вдруг стало страшно — хоть и говорят, что здесь нет крокодилов, что они там, дальше, на юге, за Асуанской плотиной, а черт его знает — вдруг да какой-нибудь мудрый перестарок сидит себе на дне и лишь время от времени выплывает, чтобы полакомиться лихим русским человеком, устремившимся переплыть Нил.
На берег я вылез метрах в сорока от того места, где заходил в воду, сел, чтобы отдышаться, и никак не мог избавиться от ощущения, что моя игра со смертью вот-вот окончится поражением, что, может быть, в последний раз крокодил не дотянулся до моей пятки и не утащил на дно. Пора было прекращать дразнить крокодилов.
Однако вечером, когда мы после ужина отправились побродить по магазинам и просто подышать вечерним прохладным воздухом, чувство опасности вновь покинуло меня и о моей крокодило-боязни я вспоминал с иронией, особенно когда мы зашли в один магазин кожаных изделий, где в небольшом террариуме селились маленькие живые крокодильчики величиной с ладонь; я взял одного из них за хвост и приподнял. Он стал извиваться и шипеть, ощеривая пасть, как кошка. Хозяин магазина скалился белозубой улыбкой и уверял, что его чемоданы, портфели и сумки самые лучшие во всем Верхнем Египте. А ведь будь он древним египтянином — не позволил бы мне так дерзко обращаться со священным животным и меня непременно бросили бы на съедение большим крокодилам.
