Удовольствие восьмое
ГОРОД УАСЕТ
«Если бы тебе было, по крайней мере, две тысячи лет, — сказал старый фараон, — я бы охотно отдал замуж за тебя свою дочь, но разница в возрасте слишком велика. Нашим дочерям нужны долговечные мужья, а вы разучились сохранять свою плоть…»
Теофиль Готье. «Ножка мумии».
Мы ехали в глубь Африки.
Светило яркое солнце, за окном мелькали сады и огороды, пасущиеся ослы и дочерна загоревшие крестьяне, махающие мотыгами. Изредка попадались верблюды. Изящные очертания пальм отвлекали от мыслей, что не так-то легко сейчас махать мотыгой в поле.
Только сейчас, проезжая в поезде по берегу Нила, можно было воочию увидеть и осознать, что это за страна — Египет. Вся она, как кристаллы, облепливающие нитку, брошенную в крутой соляной раствор, нанизана на реку, и очень часто, то тут, то там, вдалеке, за зеленью крестьянских наделов, мелькала безжизненная желтизна пустыни. Таков Египет — зеленая кожа змеи по имени Нил.
В Луксоре нас поселили в гостинице «Виндсор».
Номера здесь были еще лучше, чем в «Индиане». В любой стране так — роскошный номер в гостинице небольшого городка стоит столько же, сколько номер с минимумом удобств в гостинице крупного административного центра.
Приняв ванну, я тщательно осмотрел в большом зеркале собственную персону. Мне показалось, что моя обычная телесная подтянутость стала переходить в нездоровую худобу, отчетливее выделялись ребра и ключицы, живот втянулся, как будто нас не кормили здесь «на убой». «Именно, что на убой», — усмехнулся я.
Выйдя из ванной, я спросил у Николки, не находит ли он во мне каких-либо изменений в худшую сторону. Он долго разглядывал меня и, в конце концов, обнаружил где-то за ухом седой волос, выдернул его и сказал:
— Не волнуйся, парень, ты еще хоть куда. Захочешь жениться, мы тебе найдем какую-нибудь одинокую старушку.
«Бог его знает, — подумал я, — может, это все от мнительности?»
— Что же ты не расскажешь, как прошло ваше вчерашнее расставание с Сильвой и Марицей? — спросил я, продолжая внушать себе: пустяки, померещилось, жизнь прекрасна и будет длиться еще по крайней мере лет двести.
— Тебе хорошо, — прогундел Николка. — Мало того, что нежданно-негаданно на тебя свалилось такое, тебе еще здесь назначено свидание. Вообще, я удивляюсь, почему тебе так везет, ведь я, например, намного эффектнее тебя. Странная история: почему госпожа Галал выбрала именно твою юмористическую личность? А может, ты все выдумал, чтоб только не ехать в Александрию? А? Признайся.
— Конечно, выдумал. А иероглифическое письмо я нарочно заранее в Москве изучил. Тоже, чтобы в случае чего не ехать в Александрию. Короче, со мной ясно, у тебя-то что?
— Худо, брат. Олимпиаду уже закрутили какие-то два хлюста из ихней хохляцкой компании. Как бы и Ларису не отсекли от меня, покуда мы тут ищем ту, которой по большому счету давно бы нужно было в каком-нибудь музее мумией лежать.
— Но-но! — грозно осек его я, шутливой миной показывая, что отныне мне не безразлична моя Бастшери.
— Что «но-но»! У нас по программе сначала Луксор, а потом Асуан, а у них — сначала Асуан, а потом Луксор. Правда, в Асуане мы должны пересечься ненадолго. А там что — неизвестно. Может, встречусь с ней в Асуане, а у нее уже тоже какой-нибудь цыганский барон завелся.
— Погоди еще, может, мы долго здесь в Луксоре просидим. Ведь, если не ошибаюсь, Уасет и есть та столица, в которой правила династия фараонов по имени Рамсес. То есть, это то самое место, откуда раскручивается в веках история моей Бастшери.
