Три счастья - страница 8

– Ух ты!

– Видел я еще одно похожее взятие. Тогда повезло Ульетту, техничному игроку из Йоркшира, большому такому, высокому парню. Он подавал, а бьющий – это был австралиец на отборочном матче – отбил изо всех сил. Ульетт никак не мог видеть мяч, но он просто выставил руку и поймал его.

– А если бы мяч попал ему в грудь или в живот?

– Ну, тогда бы ему было больно.

– А он бы заплакал? – тут же спросил Толстик.

– Нет, малыш. Игры служат как раз для того, чтобы научиться смело и мужественно держать удар. Вот, предположим…

На лестнице послышались шаги.

– Боже мой, ребята, это мама. Быстренько закрыли глазки… Все хорошо, дорогая. Я сделал им строгое внушение, и, по-моему они почти заснули.

– И о чем же вы говорили? – поинтересовалась леди Солнышко.

– О крикете! – крикнул Толстик.

– Ничего особенного, – начал оправдываться Папа. – Вполне естественно, что двое мальчишек…

– Трое, – справедливо заметила леди Солнышко, поправляя ребятам одеяла.

Элеонора Дойл. В сладостном сне

Сумерки. Дети сидели тесным кружком на ковре. Первой заговорила Крошка, поэтому Папа, устроившийся в своем кресле с газетой, навострил уши, поскольку наша юная леди, как правило, молчала, и любое выражение ее детских мыслей вызывало интерес. Она нянчила свою истрепанную подушку по имени Ригли, которую любила больше всех своих кукол.

– Интересно, а Лигли пустят в Царство Небесное? – задумчиво спросила она.

Ребята засмеялись. Они почти всегда смеялись над тем, что говорила Крошка.

– Если нет, я тоже не пойду, – серьезно добавила она.

– И я тоже не пойду, если не пустят моего мишку, – заявил Толстик.

– Я скажу, что это холошая, чистая, умытая Лигли, – продолжала Крошка. – Я люблю Лигли. Она прижала подушку к себе и стала ее баюкать. – Слушай, пап, – спросил Парнишка самым серьезным тоном, – а как ты думаешь, в раю игрушки есть?

– Конечно, есть. Там есть все, чтобы детям было хорошо.

– А игрушек там как в магазине Хэмли? – поинтересовался Толстик.

– Гораздо больше, – веско ответил Папа.

– Ух ты! – выдохнули все трое.

– Пап, а пап, – начал Парнишка. – А вот мне интересно про потоп.

– Ну, хорошо. А что именно?

– А вот эта история про ковчег. Там собрали всяких животных, каждой твари по паре, и плавали они сорок дней, да?

– Ну, так написано.

– Слушай, а что тогда ели плотоядные?

Ноев ковчег. Фреска в аббатстве Сен-Савен-сюр-Гартамп, Франция

С детьми надо быть честными и не отделываться от них смехотворными объяснениями. Их вопросы о подобных вещах в большинстве случаев куда более серьезны, чем ответы родителей.

– Видишь ли, малыш, – сказал Папа, тщательно подбирая каждое слово, – этим историям очень-очень много лет. Иудеи записали это в Библии, но узнали они эту историю от вавилонян, а те, в свою очередь, скорей всего, переняли ее еще у кого-то, кто был до них. Если рассказы о чем-то передаются подобным образом, каждый добавляет что-то от себя, и нельзя с уверенностью сказать, как же все было на самом деле. Иудеи вписали это в Библию точно так, как услышали, но это сказание существовало за многие тысячи лет до них.

– Значит, все это неправда?

– Нет, почему же, я думаю, что правда. Мне кажется, что потоп был, и кто-то из людей сумел спастись, и что они спасли свою живность. Мы бы тоже постарались спасти своих кур, если бы случилось наводнение. Потом, когда вода спала, они смогли начать все сначала, и, конечно же, были благодарны Богу за свое избавление.

– А что о потопе думали те, что не спаслись?

– Ну, мы этого не знаем.

– Они ведь не были благодарны, а?

– Значит, пришло их время, – произнес Папа, будучи в душе немного фаталистом. – Полагаю, так было лучше всего.

– Вот уж не повезло Ною, когда после всех бед его проглотила рыба, – вставил Толстик.

– Дурачина ты! Это Иону проглотили. Кит, да, пап?

– Какой там кит! Он и селедки не проглотит!

– Тогда акула?

– Ну вот, опять у нас история, которую столь-ко раз переиначивали. Несомненно, что он был праведником и святым человеком, каким-то образом спасшимся от морской стихии. И только потом моряки и все остальные, кто восхищался им, придумали это чудесное спасение.