* * *
В пятницу утром я покидала в сумку побольше вещей и поехала на работу. Мои сопровождающие были предупреждены, что мы опять едем в Новгород. Номер в известной мне гостинице я забронировала на две ночи — с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье. Предупредила, что буду с телохранителями. Надеюсь, что хоть в воскресенье мне удастся вернуться в родной город.
Около часа дня позвонил отец и приказал двигать в направлении Лиговского проспекта, адрес назвал точный и объяснил, что это новый дом-встройка.
У этого дома я никогда не была, но, подъехав, отметила, что он очень удачно встроен в старый фонд — стиль выдержан, хотя внутри, конечно, все было совсем не так, как у соседей.
Перед домом стояли машина полиции и труповозка. Я узнала папин внедорожник, внутри никто не сидел. Дежуривший у входа сотрудник органов глянул в мой паспорт и позволил пройти. Тело-хранители остались в машине.
Что я делаю в этом доме? Что здесь делает отец? Кого еще убили?
Славик и моя младшая сестра вместе с Лидой на Кипре, братец прислал СМС с приглашением к ним присоединиться. Но какой Кипр? Туда мне было просто некогда лететь. Брат-барон, которого я никогда в жизни не видела, в Англии со своей матерью. Агриппина пока еще в больнице. Наташка? Так она же проживает в их с матерью квартире. Или ей какой-то любовник купил квартиру в этом доме? Но она же вроде должна пытаться забеременеть от Бородулина! Беглому банкиру путь в Россию заказан. Значит, Наташка в Лотиании. Или в Англии, или где-то в материковой Европе.
Первым я увидела папиного телохранителя Колю, стоявшего с мрачным видом. Вообще у Коли вид всегда мрачный, но тут Коля был воплощением черной тучи, из которой вот-вот полетят молнии и раздастся гром. В квартире, дверь в которую была раскрыта, рыдала женщина, несколько мужчин говорили одновременно. Я вопросительно посмотрела на Колю.
— Василий, — произнес он одно слово.
— Что Василий? — спросила я шепотом, уже зная ответ.
Из квартиры вышел папа в сопровождении двух мужчин в штатском. Отец постарел за те несколько дней, которые мы с ним не виделись! В глазах стояли слезы.
Мы обнялись. Отец разрыдался у меня на плече. Человек, который, как я знала, не плакал никогда! Но он же не железный! А тут целая цепочка — Жан, Петр, Люся, чуть не погибла Агриппина, теперь Василий…
Но неужели все-таки убивают детей моего отца?!
— На мне порча, Ларка! Правильно та баба сказала. Ты знаешь, кто может снять порчу?
— Папа, это чушь.
— Это не чушь! Ты понимаешь, что гибнут мои дети? Гибнут самыми разными способами! Один за другим! Это не один человек организует. Это все разные смерти! То террористы, то отравление. Что мне делать?!
— Вначале успокоиться, — сказал официальный начальственный голос. — А потом хорошо подумать, кто может вам мстить. Если это, конечно, на самом деле мстят вам. Давайте пройдем в кухню и побеседуем.
Мужчина в штатском представился, показал мне удостоверение. Я не стала читать, что там написано, и просто спросила, как умер Василий и что он делал в этой квартире.
Оказалось, что квартира была куплена Василием на имя его любовницы, которая продолжала рыдать. Они встречались уже года три. Василий не собирался уходить из семьи, где у него было трое детей, но имел постоянную подругу на стороне. Я подумала про себя, что, возможно, и не одну. Этой женщине, которая сидела на огромной кухне, выполнявшей и роль столовой, на вид было лет двадцать семь, но в эти минуты она выглядела ужасно. Изможденное, серое лицо, вообще без косметики, ввалившиеся, красные и уже припухшие глаза. Она привалилась к стене и прижимала руки к животу. Она беременна? Она любила Василия? Или оплакивала потерю богатого спонсора?
В комнате продолжали разговаривать мужчины. Старший чин, который выходил на лестницу, кивнул мне на стул за тем же столом, за которым рыдала подруга Василия, сел сам, рядом устроился отец и закрыл лицо руками. Коля привалился могучим плечом к стене. Вскоре в кухне появились еще двое, один — явно сотрудник органов, второй — нет. Второй был какой-то… растрепанный. Нет, волосы у него лежали нормально, но он был немного не в себе.
