Я решила представить версию, которая, по моему мнению, наилучшим образом подходила для Потапа Прокопьевича, и пояснила, что второй принц, Максим, является сыном нашего вице-премьера Максима Вячеславовича Суворина. А третий, убитый, был сыном моего отца и соответственно моим братом. Вероятно, Суворин хочет посадить на трон Лотиании своего сына, а для этого надо убрать конкурентов. На Лотара уже покушались, и самолет моего отца, по всей вероятности, взорвали из-за того, что на нем летел Лотар. Только Лотара тогда в нем уже не было. Но погиб мой другой брат, летчик, который согласился выполнить просьбу отца и доставить наследного принца Лотиании к его биологическому отцу и в частную гостиницу, где он живет тихо, только перекрасив волосы в другой цвет.
Наших полицейских, бывших милиционеров, удивить сложно, но мне это удалось.
— Чего угодно ожидал… Такое в жизни видел и слышал… — качал головой Потап Прокопьевич. — То-то вы лично в это дело влезли, Лариса Ивановна. А я все понять не мог… Сама фармацевтическая королева лично… А правительство наше я всегда не любил. Но королева-то, королева… В смысле, не вы, а Лотиании. А куда вообще король смотрел?
Я развела руками.
— Он гей?
— Кто? — не поняла я. — Лотар?
— Нет. То есть да. Другой Лотар. Король.
— Не знаю. Знаю только, что все дети не от него. Может, он не может иметь детей? Знаю, что королева — несчастная женщина. А сейчас она находится под большим влиянием нашего вице-премьера. И это очень не нравится моему папе.
— Теперь мне все понятно, — задумчиво произнес полицейский.
«А мне нет».
— Значит, шведская принцесса хочет замуж за наследного принца Лотиании… Нам ждать нашествия других принцесс?
— Не думаю. Это случайность. Они были и раньше лично знакомы.
— Он долго будет у нас тут прятаться? — спросил Потап Прокопьевич после некоторого периода раздумий.
Я развела руками.
— А к себе вы его точно не хотите забрать?
— У меня двое детей. Они мне дороже всех принцев, вместе взятых. А уже имеются два трупа. То есть больше. Жан погиб и Петр погиб. Пусть его Валерия забирает. Если надо, посидит у нее в подполе.
— Что планирует делать ваш отец?
— Этого не знает никто. Но смерть сыновей он точно не забудет.
Когда утром мы приехали в больницу с Потапом Прокопьевичем, с нами вместе также поднялся один из приставленных ко мне папой парней, второй остался в машине. Нас ждал большой сюрприз.
Встретить нас вышел заведующий отделением, в котором лежал Лотар, то есть Леонид Курбатов. Заведующий отделением как-то странно мялся.
— Что у вас случилось? — начальственным тоном представителя органов спросил Потап Прокопьевич.
— Вы не сможете его забрать, — печально сказал врач.
— Умер?! — в ужасе воскликнула я. После всех усилий по спасению Лотара…
— Вы куда смотрели? — рявкнул Потап Прокопьевич и добавил немного запрещенного мата.
— Жив, но без сознания.
— Что случилось?! — рявкнул Потап Прокопьевич.
— Он еще что-то выпил? — спросила я. — Или какой-то рецидив?
— Его пытались украсть.
Я впала в ступор. Лицо Потапа Прокопьевича изменило цвет, и он явно с трудом сдерживал ярость.
По словам врача, медсестра вовремя подняла крик. Не с этого отделения, а этажом ниже. Дежурную на этом этаже, похоже, усыпили. Злоумышленников было двое, в масках, они успели сбежать. Пациента бросили на лестнице. Он был без сознания и пока в сознание не приходил.
— Вы в полицию звонили?
— Да, конечно. Двое приезжали, осмотрели тут все и уехали. Ловить уже было некого. А пациент жив. Мы сообщили, что вы с утра к нам за ним собирались. Они обрадовались и сказали, что вы во всем разберетесь. Они сюда в половине пятого приехали. А случилось все в половине четвертого. Жить он будет. Ему что-то вкололи. Анализ еще не готов. Они его тащили отсюда в бессознательном состоянии. Сейчас он спит.
— Показывайте.
— Вот, — кивнул заведующий отделением на одну из коек.
В постели, где должен был лежать Лотар, лежал совсем другой мужчина, хотя и темноволосый, но лет на десять старше Лотара. Но его нельзя было перепутать с принцем! Или можно, если не знать так близко, как я? Перед кроватью стояли старые тапки. Мужик на соседней койке сообщил, что «этот» бредит на каком-то иностранном языке, но точно не на английском. А вчерашний парень куда-то исчез.
