В случае египетских мумий и плаща данные радиоуглеродного анализа совпали с выводами ученых, сделанными до него на основании других данных. То есть про плащ французского короля и так все было известно, его использовали скорее как образец, как способ подтверждения правильности нового метода исследований. С Туринской плащаницей все сложнее. По результатам радио- углеродного анализа 1988 года она датируется 1260–1390 годами. Сразу же пошли разговоры о подделке. Но одновременно было выдвинуто предположение о загрязнении плащаницы углеродом при пожаре, который случился в 1532 году в Шамбери, где она тогда хранилась. Католическая церковь не признает Туринскую плащаницу подлинной.
— А разве медальоны можно подвергнуть радио- углеродному анализу? — спросила я. — Это же не органика. Кстати, из чего они сделаны?
— Золото с драгоценными камнями. Но они были завернуты в промасленную ткань, в несколько слоев.
— И ткань сохранилась?! Мы про какой век говорим? Второй или третий? Пятый, шестой?!
— Мы говорим про третий. То есть я считаю, что они изготовлены в третьем.
— Каким образом сохранилась ткань?
— Вообще-то сохранилась и та ткань, в которую были обмотаны египетские мумии. И не только мумии. Ткань доставали и из обычного египетского захоронения.
— Но там же были гробницы! Явно условия хранения были другие.
— Ты помнишь, где я был? В Северной Африке. Почвы те же, а это немаловажно. Плюс медальоны находились в небольшой коробочке (шкатулкой ее назвать не могу), обитой металлическими листами.
— Так, допустим, ткань сохранилась. Ты хочешь отдать ее на радиоуглеродный анализ?
Лотар кивнул.
— В Лотиании его не делают?
— Нет, конечно. У нас другая… специализация.
— Ты хочешь сказать, что делают в Великом Новгороде?!
— Нет. В Москве, Петербурге и Новосибирске. По три лаборатории в Москве и Петербурге и одна в Новосибирске. Может, еще где-то есть, но я узнал про эти.
— И туда может прийти любой человек с любой тряпкой, костью, рогом, и я не знаю еще чем, заплатить деньги, и ему сделают анализ?
— Я точно не знаю, Лариса. Ты должна лучше меня знать, как делаются дела у вас в России.
Я хмыкнула. Но я на самом деле не знала, как у нас работают эти лаборатории, я вообще про них не знала до этого дня. Хотя что-то когда-то слышала про исследование Туринской плащаницы.
— Ты специально ради этого рвался в Россию? А не от женитьбы сбегал?
— И от женитьбы тоже. Какая женитьба, Лариса? Я не знаю, почему отцу пришло в голову прямо сейчас искать мне жену!
— Поправить материальное положение королевства.
— Можно найти другой способ! Попросить твоего отца что-нибудь придумать! За проценты со сделки!
«Король и попросил. Папа придумал. Королю понравилось, папа уже подсчитывал прибыль, а наследный принц заупрямился».
— Лариса, пожалуйста, попроси своего отца придумать что-то другое.
— Для улучшения материального положения королевства? — уточнила я.
— Да! Чтобы король от меня отстал с женитьбой!
— Предложи сам женить Максима. По крайней мере, временно ты в любом случае можешь успокоиться. На полгода у вас траур, и свадьбы, наверное, не может быть даже дольше, год как минимум. А за год много воды утечет. Так что пока успокойся. Значит, ты сбегал от женитьбы и вез ткань на анализ в Россию, так?
Принц кивнул.
— Ты говорил про какого-то археолога, который что-то копает под Новгородом? А я еще удивлялась, что Великий Новгород — вроде не твоя специализация.
— Да. То есть нет. Меня славяне никогда не интересовали, и где бы я мог ими заниматься? Виктор Семенович Звонников, с которым я хотел встретиться, — известный специалист, не менее известный в археологических кругах, чем я. Я про него слышал, он про меня слышал, потом мы встречались на конференциях. В общем, я решил к нему обратиться за помощью. Я много слышал про то, как делаются дела у вас в России. В общем, я хотел отдать кусок ткани, заплатить… Но попросить, чтобы мое имя нигде не фигурировало. И в Европе мне бы обязательно задали вопросы, на которые я не хочу отвечать, а у вас, насколько я знаю…
— Дальше можешь не продолжать. Ты уже встретился с этим Звонниковым?
