Куинн вытер последнюю пивную кружку и поставил ее на полку над баром. Старик постепенно превратился в старую развалину, во всем подчиняясь Клубу и окончательно забыв о правосудии. Наверное, он сломался в тот самый момент, когда впервые нарушил закон.
Неожиданно мутные заплывшие голубые глаза сфокусировались на Куинне.
— У тебя такой же взгляд, как у нее, — ты смотришь мимо глаз куда-то в пространство. И такие же черные волосы.
— Она моя кузина. Приглядывала за мной, когда мои родители были слишком пьяны, чтобы отвезти меня в школу резервации. Да и потом, когда они смылись отсюда.
— Кузина… — повторил Орсон, затем опять посмотрел на Куинна и пьяно улыбнулся. — Поэтому ты так на нее похож. Ты мне всегда нравился, мальчик. Хорошим ты был парнишкой, вот что я тебе скажу. И вырос в красивого мужчину. Я держал тебя на руках, когда ты родился. Кроме шапочки черных волос и голодного крика, ничего из себя не представлял, но Мэгги гордилась тобой. У нее была книжка, куда она все о тебе записывала, когда у тебя появился первый зуб, как ты учился чему-нибудь индейскому…
Куинн забрал у старика стакан и поставил его в раковину.
— В резервации научиться быть индейцем нетрудно.
— Хорошим был мальчиком, — повторил Орсон. — И вырос таким сильным. Я тоже горжусь тобой, — пьяно бормотал он. — Думаешь, Мэгги помнит тебя? Думает о тебе?
— Может быть. А может, и нет. Я навещаю ее время от времени, но она почти никогда не узнает меня, — сказал Куинн, вспоминая, как Мэгги в детстве учила его различать целебные травы на лугах, учила проникать в другие миры, позволяя дышать сладким дымом, изучать и понимать видения…
В глазах старика появилась боль. Лысина его в венчике растрепанных волос блестела под лампой. И этот комический контраст между искренним страданием и хамским видом усилился, когда он опустил голову на скрещенные руки, почти упав на стойку. Одна прядь сальных волос смешно загнулась над ухом.
— Я видел ее сегодня. Сидит там, в белой комнате, такая же белая, как стенка… и с пустыми глазами. Она должна была бороться… — со слезами в голосе пробормотал он.
— Да, — угрюмо согласился Куинн. Он вспомнил, какой живой была Мэгги, как звонко смеялась, как ласково гладила его по голове. Она вышла замуж за пьяницу и скандалиста, и Орсон удалил его из города. А потом Куинну стало известно, что Мэгги пыталась убить себя.
— Я теперь совсем один… — пожаловался Орсон, глядя мутными глазами на Куинна, который тушил верхний свет.
— Я оставил сообщение на автоответчике Анжелики. Она заедет за вами, — сказал тот, гадая, почему Анжелика так заботится о старике, когда он напивается.
Впрочем, вокруг Анжелики всегда какие-то секреты и тайны. Для него осталось загадкой, почему она тогда отдалась ему, скрыв от всех то, что произошло между ними. А как она хотела убежать с ним тогда и выйти за него замуж…
У Куинна перехватило дыхание. Орсон посмотрел на него с надеждой.
— Ты не придешь ко мне как-нибудь в гости, мальчик? Будем друзьями, а?
— Может быть, — невозмутимо кивнул тот, решив про себя, что не хочет иметь дела с этим старым негодяем.
Орсон вдруг вцепился в руку Куинна скрюченными пальцами.
— Не забывай Мэгги, мальчик! Если со мной что-то случится, позаботься о ней.
Куинн молча кивнул, заметив, что в дверях бара появилась Анжелика. На ней была блестящая шелковая рубашка, черные обтягивающие джинсы и грубые ботинки. На голове задорно торчали два хвоста. На пальце в тусклом свете лампочки над входом сверкнул огромный бриллиант. Она пересекла зал, обходя столики с уже поставленными на них стульями, и присела у стойки рядом с Орсоном. Проигнорировав Куинна, как он и ожидал, она нежно обняла старика.
— Привет, Орсон! Плохая ночь?
Орсон тоже попытался обнять ее, но чуть не свалился. Человек, который когда-то обладал властью и богатством, казался сейчас одиноким и жалким.
— Я всегда любил тебя, Анжелика. И Куинна. Мэгги хорошо его воспитала.
Куинн повесил на шею полотенце, налил в кружку кофе и пододвинул ее к Анжелике. Она достала лед из стакана и бросила его в кофе.
— Ну, Орсон, какие у нас сегодня проблемы?
