– Раздевайтесь, не стесняйтесь, – нервно тарахтела подполковница, вешая ключ на гвоздик в косяке. – Галоши можно поставить вот сюда.
«Специально трещит, чтобы не слышно было, что там, за дверями», – подумал Фаберовский и незаметно переложил револьвер из шубы в карман сюртука, прежде чем повесить ее на вешалку.
Он уже не сомневался, что где-нибудь в задних комнатах его ждут, однако полагал, что чем дольше он будет изображать полное неведение и отсутствие подозрений, тем больше у него шансов выкрутиться из этой истории. Он снял галоши и вслед за Сеньчуковой прошел в гостиную.
Здесь приятно пахла хвоей стоявшая за раскрытой ширмой нарядная елка. Посреди комнаты был круглый стол, на котором красовались два хрустальных бокала и вазочка с бисквитами. Под столом на полу стыдливо пряталось жестяное ведро со льдом, из которого торчало три бутылки шампанского.
– Надо же, шампанское! – сказал поляк.
– Да какое это шампанское! – пренебрежительно сказала Сеньчукова, пиная ведро ногой. – Это кахетинский розовый «Шипучий кларет» по рупь с полтиной за бутылку.
– А это что? – спросил Фаберовский, показав на ширму, за которой мог скрываться полувзвод стрелков.
– Подарок сослуживцев по полку на производство в капитаны. Полковой художник изобразил на ней Семеновский полк в сражении под Нарвой в 1700 году.
– Вы хорошо осведомлены в полковой истории, – заметил поляк и подошел к неряшливо расписанной коленкоровой ширме, заглянув за нее поверх рамы. Он никого там не обнаружил, только у дальней стены блестел стеклами буфет с посудой да пол был усыпан осыпающейся хвоей – совершенно не потревоженной, с каплями застывшего парафина от свечей. Было ясно, что с Рождества за ширму никто не заходил.
– Неплохая квартирка за казенный счет. С дровами или без дров?
– С дровами.
– И сколько в ней комнат?
– Три. Еще детская и спальная. Прислуги они не держат, а денщик Урыленко, когда дома, на кухне спит.
«Значит, они могут быть в любой из оставшихся двух комнат. Либо дождутся, когда она подпоит меня и откроет им парадную дверь». – Фаберовский бросил беглый взгляд в окно. Во дворе было темно, зато Миллионная ярко освещена электричеством, и поляк мог хорошо разглядеть полосатую будку дворцовой стражи у Эрмитажа и Артемия Ивановича, который возбужденно бегал вокруг саней. В крайнем случае, можно разбить стекло и закричать «Караул!».
– Как поживает пятно на мягком месте вашего отца? – спросил поляк, становясь спиной к окну, так чтобы ему были видны все двери.
– Пятно рассосалось, но он до сих пор прихрамывает, – сказала она, взглянув на часы и прикусив губу. – Ой, давайте выпьем!
Фаберовский подошел к столу, не сводя взгляда с дверей, наклонился и достал бутылку. Хлопнула пробка в потолок, в воздухе запахло сивухой и дрожжами. Сеньчукова брезгливо сморщила нос.
– За четыре с полтиной деверю всучили помои, – сказал она. – Где это он покупал, на Сенной, что ли? Но у Александра в буфете я видела графин с водкой. Вы пьете водку, граф? Мне больше нравится шампанское, но сейчас мне хочется выпить чего-нибудь покрепче.
Пока она ходила за ширму к буфету за водкой, поляк поспешил убрать отвратительно пахнущую бутылку, похоже, действительно купленную за рубль на Сенной.
– А у вас в Англии есть особняк? – спросил Сеньчукова, когда они выкушали водки.
– Еще какой! В три этажа с подвалом и мансардой! А еще участок в 45 акров, семь дворовых флигелей, десять дровяных сараев, коровник и два пруда с лебедями.
– А где сейчас ваша графиня? – Приставша взяла его за руку, до синевы сжимавшую пустую стопку.
– Я бросил ее, – ответил поляк, чувствуя, что неудержимо косеет – с утра он почти ничего не ел, и выпитая водка ударила в голову.
Фаберовский взглянул на маленький, красивый лоб приставши. Та с удивлением покачала головой.
– Да, граф, в этом мы с вами родственные души. Давайте еще выпьем. Скажу вам прямо: я в отчаянном положении. Возьмите меня с собой в Англию! Спрячьте меня, я не хочу гнить в Сибири из-за тридцати серебряников, на которые позарился мой дурак деверь. Конспиратор хренов! Все уже известно Дурново, и только чудо может спасти меня. Умоляю, я готова на все, я готова даже стать младшей женой в вашем гареме, только спасите меня! Я буду чистить ваши пруды и ухаживать за вашими лебедями.
