Я смущенно потупил взгляд, осознав досадную ошибку. Двенадцать лет назад предполагаемой мамочке должно было исполниться никак не больше десяти.
— Тогда брат?
— Тоже нет. Просто знакомый мальчишка. Зовут Димкой… Не знаю, кто его родители, но похоже, им на него вообще наплевать. Бедняга… Мы встретились здесь всего лишь пару дней назад. Вы, наверное, думаете, что он приходит сюда поиграть в шахматы? Да ему нет до них никакого дела! А в кафе заходит просто чтобы согреться…
Я украдкой взглянул на мальчишку. Однако тому было не до нас, он азартно резался в какую-то неведомую компьютерную игру.
— И своего мобильника у него нет, поэтому постоянно просит мой…
Повисла неловкая пауза.
— Может быть, партию? — спросил я, просто чтобы хоть что-нибудь сказать. Давно прошли те времена, когда я непринужденно общался с молоденькими девушками, а потому почти забыл, как это делается.
— Не-ет, — засмеялась она. — Бессмысленно состязаться с настоящим мастером. Вы же наверняка мастер? К тому же шахмат на сегодня, по-моему, достаточно.
— В таком случае, могу ли я угостить вас чашечкой кофе?
— Можете, — ответила она со слегка лукавой улыбкой. — И вообще, по-моему, самое время познакомиться. Меня зовут Алана.
— Юрий… э-э… Васильевич.
Мне почему-то казалось, что разницу в сорок с лишним лет невозможно преодолеть без помощи отчества. Однако она это сделала.
— Я буду называть вас «дядя Юра».
Никаких возражений, пусть будет «дядя Юра». Во всяком случае, звучит непринужденно и как-то уютно, по домашнему. А главное, ни малейшего намека на мой, прямо скажем, весьма почтенный возраст. Ведь «дядей» я мог бы считаться, даже будучи на четверть века моложе.
Я повернулся к Роману, чтобы сделать заказ, однако тот лишь кивнул в знак того, что все, мол, понял, сейчас будет, и сразу же развернул оживленную деятельность у себя за стойкой.
Не устаю восхищаться и удивляться невероятной способности обслуживающего персонала любого мало-мальски приличного заведения отслеживать ситуацию в зале и реагировать практически мгновенно. Профессионализм, что тут скажешь.
— Странно, — задумчиво произнесла Алана, глядя в потемневшее окно, усеянное мелкими-мелкими каплями и тонкими извилистыми сбегавшими вниз ручейками. — Почему-то никто так и не пришел. Я захожу сюда вот уже несколько дней и привыкла видеть вокруг много-много людей, играющих в шахматы. А сегодня… Здесь такое часто бывает?
— Вроде бы нет. Я и сам удивляюсь, да и Роман тоже… Скорее всего кто-то там, наверху, вдруг задумал устроить наше с вами знакомство, вот и позаботился о том, чтобы никто не помешал…
Она повернулась и пристально посмотрела мне в глаза. Сразу же возникло ощущение, будто я сморозил какую-то невероятную глупость, за которую непременно буду наказан. Однако она лишь сказала:
— Удивительный народ шахматисты, ничего вокруг себя не замечают. Словно вся жизнь заключена в череде баталий на расчерченной квадратами доске. Такие серьезные-серьезные, причем как молодые, так и не очень… Представляете, за то время, что я здесь, никто так и не подошел познакомиться. Ни разу. И подруги говорят то же самое. Так что можете собой гордиться, вы первый.
Я не нашел, что ответить. По сути она была права, шахматы требуют полного сосредоточения, и игроки зачастую и в самом деле не видят ничего, что происходит вокруг них в реальном мире. Даже таких симпатичных девушек, как Алана.
Подошел Роман с подносом и поставил на стол две исходящие ароматным паром чашки.
— Имейте в виду, — сказал он, — минут через двадцать я закрываюсь.
После чего снова скрылся за стойкой.
Я испытывал огромное удовольствие, прихлебывая обжигающий напиток и исподтишка наблюдая за новой знакомой. Трудно было представить, чтобы за истекшие дни она ни разу не попалась мне на глаза, однако факты — упрямая вещь. Слова о шахматистах не от мира сего явно находили убедительное подтверждение. Я не помнил ее, хотя почти наверняка все это время она находилась где-то неподалеку. И если бы не осенняя непогода, вполне возможно, что мы так бы и не встретились.
За окном окончательно стемнело; вовсю разгорелись уличные фонари, бросавшие едва пробивавшиеся сквозь дождь желтоватые блики на мокрую мостовую. Деревья на другой стороне улицы полностью канули во тьму, из которой то там, то тут выпячивались отдельные голые ветви. Унылая пора… Пейзаж оживляли лишь наши с Аланой отражения в темном, усеянном капельками стекле. Словно в зеркале.
