— О-о, я и забыл, что вы начальство. И хорошо платят?
— У нас на участке очень прилично. Двести и даже больше в месяц получаем.
— Ого! — Василий присвистнул. — Это где же на машиностроительном женщины так много зарабатывают? С такой зарплатой никакой муж не понадобится.
— Что вы, Василий Митрофанович! Разве муж нужен только для того, чтобы деньги приносил? Для души человек нужен. А в наше время умная женщина сама в состоянии прокормить и себя, и семью. Работаю я в гальваническом цехе, на участке золочения.
— Ах, если так, то конечно. А странно: муж уехал в Магадан за золотом, а вы работаете на участке золочения. Нескладуха какая-то.
— Он за деньгами уехал, ему их всегда не хватало. А я тогда в столовой была. Это теперь за свою работу хорошо получаю, она у нас сложная и ответственная.
— Понимаю, понимаю, Елена Петровна. — Серегин щелчком выбросил окурок на обочину. — Но неужто вы прямо вот так с живым золотом дело имеете?
— Как вам сказать, Василий Митрофанович, — Кудрявцева пожала плечами, — мы сначала детали никелем покрывали. Потом у нас на участке серебро ввели. А несколько лет назад — золото. Это чтобы всякие точные приборы лучше и больше работали. Да вы лучше про себя расскажите. А то все я да я.
— А что про себя говорить? — Серегин снова закурил, помолчал, пока навстречу, ярко светя фарами, шла колонна машин. Когда шоссе снова стало пустынно, он оглянулся на Елену Петровну. Она задумчиво разглядывала его руки, небрежно лежавшие на баранке.
— Что вы так на мои руки смотрите?
— Мне кажется, вы отличный водитель. И руки у вас очень красивые, настоящие руки мужчины, сильные. Вы вон как легко мои мешки с картошкой, как резиновые шарики, раз — и в машину.
— Водитель я обычный, первого класса, таких много, — улыбнулся Серегин. — Разумеется, профессионал. Раньше работал на шахте «Пионерской». Слышали?
— Конечно, это недалеко от города. На шахте трудно работать?
— Ну, хорошо работать везде нелегко. А потом я тоже, кстати, бригадиром был на швейной фабрике, у нас третий филиал. Да ушел, очень уж там соблазнов много.
— Вы про женщин? — Кудрявцева посмотрела на темный, мужественный профиль Серегина.
— Вот именно. Не то, чтобы проходу не было, но как-то мужчиной себя перестал чувствовать, да и не особенно я приветствую это дело. Я, Елена Петровна, однолюб. К слову, в личной жизни не такой уж везучий. Жена болеет, прямо скажу, некрасивая, с вами, конечно, не сравнить. Меня отец женил. Строгий у меня батя был, крутой. Говорит, нашел тебе девку, немного рябая, но с лица воду не пить, зато тебя уважать будет. Есть у меня сын Вовка, ему семнадцатый год, дочери шестнадцатый. Оба в училище поступили, сын — на слесаря-монтажника, а Зинка на продавца учится. Вот и вся моя биография. Говорят еще соседи, что я хороший хозяин. Но это у меня наследственное, черта такая. Машиненка своя есть, потрепанная, правда, но бегает еще неплохо. Дом практически свой, знаете, коттеджи такие раньше в шахтерских поселках строились. Участок земли приличный, живность кое-какая имеется. Дел, короче, хватает. Кручусь белочкой. На нескольких работах, между прочим. По основной я, только не улыбайтесь, пожарник. На пожарной машине водителем. Режим меня устраивает: сутки дежурю, трое свободен. Короче, все, что другие считают за счастье, есть.
— Другие считают, а вы сами?
— А мне, Елена Петровна, к счастью довесок хочется.
— Интересно, какой же?
— Так, пустяки, — Серегин снизил скорость, потому что они въехали в город. — Чтобы меня ценили и любили. Ну вот, Елена Петровна, кормилица-поилица моя, мы и приехали.
— Василий Митрофанович, миленький, я вам так благодарна!
— Благодарить после будете, когда вовремя вернемся. Сейчас половина одиннадцатого. Вам куда дальше-то?
— Да здесь рядом, на Индустриальной, дом пять. Живу я на первом этаже. Дом наш старый, зато подвал есть. Вы мне только снимите мешки, а уж в подвал их зять отнесет, Саша.
— Хорошо. — Серегин осторожно проехал по тенистой от густых зарослей акации дороге к дому, остановился у подъезда, вышел из машины, забрался в кузов, выбросил на газон мешки с картошкой, потом поставил их один к одному, отряхнул ладони и посмотрел на сияющую от радости Кудрявцеву: — Значит, Елена Петровна, договорились: ровно через час, в половине двенадцатого, я вас здесь жду. Я тоже домой загляну, проверю, как они там без меня.
