Странную позицию занимал во всем этом капитан Воронин. В разговоре замполита с младшим сержантом Кузько ротный полностью поддерживал Маслова. Даже сам вставлял веско: «Заслужить надо! В войну только за геройство откомандировывали в училище». Кстати, и сам он, Воронив, именно так в сорок пятом и был откомандирован на курсы младших лейтенантов.
Когда же дело касалось агитации передовых сержантов, капитан Воронин умолкал, уходил в себя. Только крутил пальцами карандаш да изредка покашливал. Понимал, армии нужны молодые офицерские кадры, но в то же время думал, что отъезд в училища лучших сержантов неизбежно ослабит его роту… Мало кто знал тайное тайных Воронина, его наивную боязнь: «А вдруг все сержанты роты захотят в училища?» Не знал об этом и сержант Русов. Только замечал, что отмалчивается командир роты, когда заходил разговор об училище. Не все сержанты мечтали остаться в армии. Были и такие, которые почтительно отказывались от училищ. Спасибо, мол, за доверие, но нас ждут города и хаты, будем двигать промышленность и сельское хозяйство. А Русов желает в училище, и непременно в летное.
— В радиотехническое иди, как штык попадешь! — советовали ребята.
Спасибо. Андрею нужно только летное, где истребителей готовят.
И вот Воронин на вопрос Маслова буркнул: «Успеется!»
Андрей посмотрел на замполита, на его плотную, обтянутую летней рубашкой спину. Старший лейтенант, словно уловив вопросительный взгляд, обернулся и заговорщицки подмигнул. Андрей почувствовал, как заколотилось сердце. Сегодня он все узнает! Сегодня все решится!
На собрании шла речь о подготовке к предстоящим учениям «Щит неба». От каждой точки выступали коммунисты. Выступил и Андрей. Рассказал, как готовится тридцать третий пост, что сделано, что в ближайшие дни сделают.
— Как сейчас с дисциплиной? — спросил Воронин.
— Нормально.
— Это среднее понятие. Хорошо или удовлетворительно? — доискивался старшина Опашко.
— Удовлетворительно.
Опашко кивнул, что, очевидно, означало: «Вот так. Конкретненько». Это его любимое слово.
После собрания Воронин сказал Андрею:
— Зайдите ко мне!
Когда Русов зашел, капитан достал из стола тоненькую книжицу и протянул ее через стол:
— Ознакомьтесь!
Андрей торопливо пробежал глазами указания по отбору кандидатов в военные училища, списки и адреса военных училищ. И здесь его подстерегало самое неожиданное. Летные авиационные училища были аккуратно перечеркнуты тушью. Где-то и кто-то каллиграфическим бездушным почерком дописал: «Только из частей ВВС». Лишь одно авиационное радиотехническое подчеркнуто. Той же рукой на полях поставлено: «2 места».
Русов снова перелистал книжечку. В правом углу ее стоял штамп и учетный номер. «Пришло из штаба. Но почему вычеркнуты летные училища и военно-морские тоже? Неужели стране не нужны военные летчики и моряки?»
— Товарищ капитан, а моего здесь нет!
— Да, нет.
— Почему только из ВВС брать солдат в летные училища? А если я хочу только…
— Видно, такое указание, товарищ сержант, — перебил Воронин. — Документ прибыл из штаба, и обсуждать его мы не имеем права.
— Да я не обсуждаю. И не приказ это, а всего-навсего разнарядка… У кого мне узнать, почему летные училища вычеркнуты?
Воронин удивленно взглянул на Андрея: непривычен ему такой разговор, такой напор, да еще от сержанта. Капитан насаждал беспрекословное повиновение слову командира. Слову! Не говоря уже о приказе. А здесь эта настойчивость… Воронин сдержался, раздраженно бросил:
— Обратитесь к замполиту. Он вам все разъяснит.
Но и Маслов ничего не разъяснил. Сам удивленно по-перекидывал страницы туда-обратно, поскреб пальцем лоб:
— Действительно непонятно. Значит, летные и морские… Та-ак…
Воронин недовольно кашлянул, что, конечно, означало: «Нашел время удивляться», но Маслов будто бы и не слышал этого. Воронин вышел, и Русов облегченно вздохнул. Почему-то присутствие ротного сегодня его тяготило.
— Ну что я могу тебе сказать… — Маслов побарабанил пальцами по бумаге, подумал и, глядя Андрею в глаза, твердо пообещал:
— Разберемся. Попробуем разобраться. Тебе позвоню. Не вешай нос, товарищ сержант! Мало ли какие вводные бывают. Мне бы знать заранее, а я не посмотрел, закрутился. Собрание ведь.
