Третья русская революция - страница 31

Трехдневные бесплодные переговоры с Путиным в Кремле, видимо, задели Клинтона за живое. Под их впечатлением он отправился в гости на дачу к Ельцину, где в ходе диспутов и бесед постоянно возвращался к теме Путина и путинской России. Плотный разговор пошел во время чаепития со слоеным тортом. Ельцина тоже волновала эта тема и, говоря о ней, он перескакивал с одной мысли на другую. Но рефрен был один: Путин - молодой и сильный. Ельцин постоянно возвращался к этим двум характеристикам - молодость и сила - как будто они были тем, в чем нуждается Россия, и что он, продвигая Путина, надеялся сохранить как свое наследие. А когда Ельцин, наконец, выдохся, Клинтон перехватил инициативу и сказал: "Я не уверен, как этот ваш новый парень понимает силу - как его собственную или как силу страны? Путин, кажется, способен повести Россию в правильном направлении, но имеет ли он инстинкт и убеждения, чтобы употребить свои способности во благо? Исповедует ли он демократические ценности?"

"Пылал или не пылал в груди у Путина огонь демократии, подобный тому, какой пылал в груди у Ельцина, гость не мог сказать, - с иронией замечает Тэлбот. - По его собственным словам: "Может быть, да, а может быть, нет". И тем не менее, словно убеждая самого себя, Клинтон перешел в контрнаступление. "Почему, - напирал он, - Путин с такой готовностью идет на соглашение с коммунистами, тогда как ты, Борис, сделал так много для того, чтобы низвести этих людей? Почему Путин душит свободную прессу, которая, как ты, Борис, знаешь, - источник жизни открытого современного общества?" И так далее и тому подобное. Ельцин внимательно слушал гостя, важно кивал, но не отвечал.

А когда Клинтон почувствовал, что дожал друга, то произнес главную фразу, ради которой ехал в Барвиху: "Надо следить за ним и использовать свое влияние с тем, чтобы быть уверенным в том, что он стоит на верном пути". "Путин, - сказал Клинтон Ельцину, - нуждается в тебе. Независимо от того, сознает он это или нет. Ты нужен ему, Борис. Ты нужен России".

Наступила долгая пауза, после которой хозяин уверил гостя, что он в полной мере понял все, что тот сказал. "Билл, я подумаю об этом", - задумчиво произнес Ельцин. "Я знаю, Борис, - в свою очередь сказал Билл. - Потому что знаю, что у тебя здесь". Клинтон протянул руку и театрально похлопал Ельцина по груди - слева, там, где сердце. На этой ноте они расстались.

Клинтон, конечно, знал, что между Ельциным, его старым окружением и новым президентом России был заключен некий договор, по которому в обмен на гарантии неприкосновенности Ельцина и его семьи Путин получал власть. Договор действовал во времени, и Клинтон хотел использовать это обстоятельство, чтобы исподволь влиять на нового лидера России. Попытки влияния, очевидно, были. Но в ноябре 2000 года в Вашингтоне сменилась власть. Эпоха друга Билла и друга Бориса канула в Лету. А апокалипсисом 11 сентября завершился исторический цикл, начавшийся с избрания Михаила Горбачева в марте 1985 года Генсеком ЦК КПСС. После трагедии 11 сентября вопрос о том, пылает ли в груди у Владимира Путина огонь демократии или нет, стал малосущественным. История пошла по другому пути. Каким он будет, неведомо никому. Но ясно, что бескровным этот путь не будет.

Опубликовано в газете «ТЕЛЕГРАФ» (Латвия) №№ 217-226 в 2002 году