…Облет лесного массива они совершали уже неоднократно — сменяя другие экипажи, выискивая малейшие признаки «партизанен». Каждый авиаразведчик прекрасно знает, как утомительны и монотонны подобные вылеты, и любой, допустивший ошибку, или забывший на мгновение железное правило летчиков — «Хочешь жить, умей вертеться!» — очень быстро догорал где-нибудь на земле.
— Командир, вижу подозрительный объект на три часа, — проскрипел в наушниках Фридриха искаженный голос стрелка, пилот быстро довернул машину чуть правее и ниже, входя в малый вираж.
С трудом выцепив взглядом стоявший на опушке у отрезка узкой дороги, среди густого подлеска угловатый корпус чего-то, похожего и на грузовик и на легкий броневик, Нолькен легкими движениями ручки скорректировал курс самолета, давая возможность стрелку лучше разглядеть цель.
— Что это, Пауль? — поинтересовался он.
— Очень похоже на русский грузовик, — отозвался после молчания Шутце, — дальше с трудом просматривается что-то ещё, возможно, уничтоженная нашими армейская колонна. Судя по всему — уже давно.
— В любом случае дай сигнал с координатами на базу. Пусть жандармы пошевелят своими жирными задницами, если хотят поймать своих партизанов…
— Диверсантов, шеф, — хохотнул Пауль, — за партизанов они вчера морды каким-то пехотным начистили. Представляешь — жандармы устроили драку в кабаке. А приехали их разнимать местные полицейские…
— Да уж, — усмехнулся Фридрих, — кабак хоть уцелел?
— Сей момент, — было слышно, как Шутце связывается с базой, диктует координаты, запрашивает дальнейшие инструкции.
— Командир, кружим здесь до смены, или до прибытия мотомангруппы…
— Был цел до приезда десанта, — совсем развеселился стрелок, — ребята вместе месят эти дерьмовые болота третий месяц, сдружились уже. Они вовсю стреляют, в них тоже много стреляют. И какие-то желторотики из пополнения, вздумали подкалывать жандармов — «…как, эти бравые ветераны, сколько возятся с какими-то вшивыми партизанами…» Сначала ребята крепились, потом стали звереть. Слово, за слово и понеслось. Пехота своих на подмогу кричит, они бегут — тут и парашютисты примчались, прослышав, что их друзей обижают. Ну и драка была — прямо бой при Лепанто.
— Я слышал, их начальник вчера драил весь личный состав прямо на построении. Ох, ну и слова он любит употреблять — поэма просто.
— «Мозельский крокодил» в своем репертуаре, — засмеялся Пауль, — суровый он дядя — строг, но справедлив. Хоть и песочит своих за «залеты» — но и чуть что — выручает.
— А за что прозвище он заслужил?
— Да кто-то из кадровиков сболтнул по пьянке — мол, Лемке, когда-то в был в Египте. И ругательство у него ещё есть — самое любимое: «Крокодилы вы, сукины дети, крокодилью вашу мать!»…
…Хельмут Лемке разослал по ближайшим деревням своих «партизан» — создав таким образом ловчую сеть и засел в Кобрине, чутко держа сигнальную нить, как паук в укрытии. Всему личному составу было строжайше приказано — «В бой вступать только в крайнем случае! В любом случае брать живых пленных! В отношени гражданского населения никаких мер не предпринимать!» — начальник ГФП решил — лучше перестраховаться, чем потом в очередной раз докладывать начальству о провале ещё одной операции. Толстяк Талленбаум тряс своих полицейских, выясняя — где, когда, как видели или слышали про «партизанен» — тем же занимался и Ланге, но уже со стороны СД — осведомители, следствие по политическим делам, работа с военнопленными из лагерей.
А солдаты подразделения Шиллера, прячась по укрытиям, проклинали про себя все на свете — местные болота, свое начальство, «…муттер унд фатер…» своего оберлейтенанта — и себя самих, когда выбрали такую незавидную профессию. Впрочем, не сильно усердствуя — говорят, у саперов еще хуже. Они не вылезали из здешних, угрюмых и коварных болот.
Мрачные же полещуки, волками глядящие в спину, и внешне индифферентные, не сильно улучшали моральный климат. А стреляли в этих краях много, с охотой и часто. Особенно невезучие, случалось, подрывались на «авось» поставленной кем-то мине, или гибли от пули или ножа…
Назойливое жужание самолета-разведчика все же сыграло свою роль — Отто Шиллер так и не заснул, отчего был вскоре вознагражден — еле слышный шорох не прошел мимо внимания, — насторожившись, командир осторожно глянул в щель укрытия, стараясь определить источник шума. Сначала ничего не было видно, но звук повторился и из болотной хмари постепенно протаяли человеческие силуэты, осторожко идущие по лесу, выходя чуть левее затаившихся парашютистов. Отто кусал губы, лихорадочно решая дилемму — если пропустить их, то судя по их передвижению, они выйдут к дороге незамеченными и легко пересекут её — очередной патруль жандармерии только что промчался по ней в сторону Малориты. Задержать — бой чреват большими потерями — правое крыло засады вынуждено будет подтягиваться ближе, из-за опасения попасть в своих.
