Когда через три дня мы добрались до дома одного из коллег Василя, нас встретили вестью, что железнодорожной станции Кобрин больше нет, и что летающие в небе колесные пары еще долго будут сниться местным жителям.
— Местных много погибло? — поинтересовался я.
— Десятка три… Ну и раненых с сотню будет… Нам же не доверяли, на станцию не пускали.
— А немцев?
— Да кто ж их считал то? Ваш поезд проскочил больше полстанции по второму пути, когда столкнулся со свежее прибывшим путеукладчиком… Оба в пар. На первом стоял эшелон с ранеными немцами — даже не мучались. Третий путь — танки стояли на платформах. Оплавилось много, только в металлолом на завод, а один даже от взрыва через овражек перелетел, у Акимыча в огороде упал. Акимыч даже не за крышу ругался, что взрывом с его дома сдуло, а пообещал по партизанам розгами пройтись — свежий урожай огурцов немецким танком перетоптали!
— А другие пути? — не унимался я.
— Так два осталось. На четвертом не было никого. А на пятом какой-то поезд с пассажирскими вагонами… Был. Ну и здания вокзала и складов по кирпичикам раскидало. По домам рядом живущего народа, малость обломками прошлось. В здание комендатуры, что напротив вокзала, там раньше райком был, аккурат в зал заседаний колесная пара влетела. Прямо сквозь стену. Ну и еще одна точно в машину какого-то большого чина с повязкой на рукаве, жаль, тот уже вышел и в здании уже был.
— А откуда такие подробности знаешь?
— Так я теперь бригадир. Немцы команду собрали, обломки разгребать. Своих людей у них жутко не хватает.
— А сколько танков было?
— Да кто ж их знает… Вот только что заметил, последнее время немцы вагоны явно в перегруз цепляли — на три-четыре штуки больше нормы для паровоза.
— А норма какая?
— В нашей местности — шестьсот тонн на хороший паровоз, ну и четыреста если «овечка»
— Про пассажирский знаешь что-нибудь?
— Вагоны германские, старые. Может даже до империалистической делались, но врать не буду. Больше ничего не скажу — следов не осталось.
С такими результатами мы и вернулись на базу.
Мы были на днёвке, когда стали свидетелями непонятного природного явления. Впрочем, свидетелями — не совсем точно. Просто услышали, как со стороны Кобрина донёсся рокочущий гул. Что это было — я не понял, но спорить с Васильевым, приказавшим сворачиваться и рвать когти не стал. Перед самым походом он мне пояснил, что так описывался мощный взрыв, произошедший на большом удалении.
После осмысления ситуации нам обоим стало совсем не весело. Немцы взбесятся, это явно. И на это раз нас точно найдут. Требовалось адекватное отвлечение, а не разгром колонн.
Единственный вариант, который мне виделся — тот самый, самоубийственный — выходить на дорогу и нагло долбать всё, что там есть. А потом попытаться улизнуть, от разъярённых немцев. По крайней мере, была надежда, что искать нас будут не там, где мы есть.
Ну, поехали. Идём, разумеется, нагло, но открытые места проходим максимально быстро, да и на дорогу сильно не суёмся. А вот и первый объект — в сторону Кобрина отчаянно торопится колонна грузовиков. Судя по скорости и битком набитыми солдатами кузовам — там сильно весело. Мы движемся параллельно колонне, и до первого выстрела они нас не замечают. 75мм осколочный подбрасывает замыкающую машину, в головную влипает снаряд «тройки». Грохочет зенитка, трещат пулемёты. Расстреливаем, не приближаясь на дистанцию гранатного броска. Успели они передать, что ведут бой? Да наверняка. Уходим.
Некоторое время идём по дороге, потом сворачиваем в лес. Этакая заячья петля получается… И влипаем в немецкий заслон. Немцев, примерно, сотня, плюс НАГ и, самое страшное, четыре 50мм пушки. Пушки стоят, открыто, видимо прибыли недавно, да и вообще, у меня сложилось впечатление, что они занимались подготовкой позиций. Та часть расчётов, которая этим занималась, бросились к орудиям. Остальные начали ворочать пушки в нашу сторону. Самых невезучих, срезала зенитка, изрешетив щит ближайшего к немцам орудия. Она же первой и погибла — очередь снарядов с броневика превратила машину в факел. И почти моментом броневик полыхнул сам, получив снаряд с «тройки». Вроде, это произошло одновременно с тем, как «четвёрке» снарядом оторвало звёздочку, но огня она не прекратила. В общем-то, это и решило дело. Шансов выжить под огнём трех танков у артиллеристов не было. Как не было его и у пехоты. Пленных никто брать не собирался.
