Если просто сидеть на базе, можно помереть от скуки, решил я после ухода группы Олега за Буг. Степан начал собирать большую команду для того, чтоб прошерстить колонны на дорогах. Мне напрямую дел не находилось. Позвал я механика Василя из паровозного депо, обговорили с ним вариант действий, и пошел к Карбышеву просить санкцию. Что и как делать буду, не сказал, только про железку и пересказал рекламный ролик — «а потом мы с другом выпили фанты и тормознули поезд». Видимо генерал не совсем понял меня, но виду не подал, а посоветовал не зарываться, однако отпустил.
План операции представлял собой простейшие действия, вполне нормальные для мирного времени. На это и был расчет. Поезда на выбранной ветке ходили примерно раз в 30 минут — как сказал Василь, прежде чем выпустить из Кобрина следующий состав, дежурный ждал отзвонки о проходе предыдущего через один из больших переездов. На этом и решили сыграть.
В одном из мест, где поезд сначала видно издалека, затем его скрывает небольшой пригорок, а затем идет достаточно длинный прямой открытый отрезок мы и устроили наше «распитие фанты», переодевшись в форму немецких военных железнодорожников. Первый поезд пришлось пропустить — слишком очевидно было большое количество пехоты в нем. А вот второй оказался настоящим подарком — двадцать две цистерны и теплушка с охраной в конце. Ранним утром печь в теплушке топилась вовсю! Я побежал навстречу паровозу, размахивая куском красной материи и лопатой. Локомотив начал замедляться и затормозил практически около меня. Дальше все было просто гранату в кабину, сам за ней. В этот момент паровоз фыркнул паром, и заглушил звук взрыва гранаты. Внутри побило всех. Охрана пока не проявляла признаков беспокойства. Василь запрыгнул за мной, передвинул какие-то рычаги, открыл топку, я забросил с десяток лопат угля. Несмотря на то что туда могло поместиться еще, он закрыл створки топки крикнул «Прыгай!!», что я моментально выполнил, двинул еще какой-то рычаг и последовал за мной. Поезд начал разгоняться задним ходом. Когда он появился в поле нашего зрения второй раз, скорость на глаз была около пятидесяти.
— Ему еще три километра на разгон, потом пять — семь ровно, а потом замедляться начнет.
— А до Кобрина у нас… — попытался подсчитать я
— Пять с небольшим хвостиком. Наших на станцию пока не пускают. Самое неудачное — сложится на входной стрелке.
— А, точно удачное?
— Увидим.
Мы сели на мотоцикл и собрались ехать на базу. И тут рвануло. Минут пять мы стояли с открытыми ртами — такого эффекта не ожидал никто. В голове крутилась уже другая рекламная фраза: «Ё-моё, что ж я сделал — то?» Потом я вспомнил свое до армейское прошлое и показал, что значит очень быстро ехать по проселку на Урале с коляской. С поднятием люльки, и, что опаснее, заднего колеса. Не убились мы по дороге просто чудом.
А на следующий день, после того как мы сбили, этот так не вовремя вылетевший Шторьх мой связист позвал меня к рации. Там передавали, что самолет пилотируемый Гейдрихом, был сбит врагами Рейха на территории Польши. Гейдрих и летевшие с ним его адъютант и охранник погибли при падении самолета. Пытавшиеся прийти им на помощь солдаты тоже были убиты, но благодаря им у следственной группы появились улики указывающие на то, кто возможно стоит за нападением на Гейдриха и его убийством. После чего шли призывы усилить бдительность для скорейшей поимки диверсантов. Кроме того, в одной из радиопередач требовали задерживать всех граждан японской и китайской внешности поскольку есть подозрения, что они могут быть в этом замешаны.
Услышав про то, что самолет пилотировал Гейдрих, я вспомнил, что он и в нашей истории летал, но там его сбили не насмерть.
— Отлеталась птичка — резюмировал я вернувшись к танку.
— В смысле? — спросил Иван, которому я в свое время рассказал правду о нас.
— Да вот — сказал я — В моем прошлом Гейдрих в качестве офицера запаса ВВС принимал участие в боевых вылетах немецкой авиации, вначале как стрелок-радист на бомбардировщике, затем как пилот штурмовика. В ходе кампаний против Франции, Норвегии и СССР. Это отвечало его представлениям об идеальном офицере СС, который не только сидит за рабочим столом, но и участвует в боевых действиях. После того, как в 1941 году самолёт Гейдриха был сбит восточнее реки Березина, и Гейдриха спасли лишь вовремя подоспевшие немецкие солдаты, Гиммлер личным приказом запретил ему участвовать в боевых действиях.
