— Что скажете, Ника Алексеевна?
— О чем, Дмитрий Михайлович? О «шахматистах» или об Игнатове?
— И о них и о нем…
— «Шахматистов» надо однозначно разыгрывать. Кто это будет делать — надо позвать ребят — они без дела уже маются. А вот Игнатов — только не говорите, что я должна с ним найти общий язык! Я же застрелюсь!
Карбышев усмехнулся и кивнул на ноутбук:
— Покажите мне карту на которой есть Ружаны….
Когда до моста остался последний рывок, Ян попросил отпустить его с несколькими солдатами, куда то сходить. Поскольку за прошедшее время, право на доверие он завоевал, его отпустили. А когда они вернулись, я офигел. Поскольку во — первых они приволокли с собой три танка и ремонтную машину на базе Опеля. Очередной 7ТР с заваренной пробоиной в МТО, Т-I со следами замены башни и на сладкое…
— ЯН!!! Ты откуда этот сундук взял?! — заорал я увидев, ЧТО они приволокли.
— Да он туда как раз перед нами приехал и на отдых стал. Красавец! — гордо ответил Ян.
— Не ну… и… — выдал я. — И что мы с ним делать будем? Это ж ж. а полная, а не танк. Мы ж за. ся его с собой переть…
— Ну чего ты? Это же наверное самый сильный танк в СССР — искренне не понимал моих матов Ян.
— Эх… махнул я на него рукой — Разберемся раз притянул…
Не я, конечно понимаю, что по сравнению с 7ТР Т-35 смотрится очень солидно. Но я то знаю что это за монстр и как его «удобно» было вести… Но и взрывать его, как я б поступил за пару дней до этого, я не мог. Во первых слишком близко к цели… Во вторых с учетом выявленных там четырех 88мм и восьми 20мм зениток разделенных поровну между обоими берегами и батальоне пехоты прорыв обещал быть веселым, а Т-35-ый становился самым бронированным, танком отряда. Да и с учетом количества башен стену огня он организовать мог.
Слегка успокоившись, я посмотрел на вторую часть «добычи» 23 поляка, которые как сказал Ян там помогали с ремонтом танков, будучи военнопленными и… Негр. При чем, Кроме того, Что его зовут Марсель Лука никто ничего не понял. Знающих, французский у нас не оказалось. Так что ни откуда он там взялся, ни кто же он такой понять не получилось.
Под вечер я снова вышел на связь и сообщил, Что прорываться буду завтра и прошу поддержать меня при прорыве.
У товарища Игнатова, навязанного мне Карбышевым, оказался очень приятный голос. Но даже это не могло исправить впечатления от его зацикленности на армейских фразах. Мне было бы наплевать на это вкупе со всем остальным, если бы Игнатов так же по-военному исполнительно пытался познакомится со мной.
— Товарищ Иванова, разрешите!
— Входи — входи… товарищ лейтенант Игнатов. Долго ты еще будет козырять? Хоть бы сказал, как тебя матушка с отцом обозвали…
— Лейтенант Игнатов Сергей Валерьевич, товарищ Иванова.
— Разрешаю обращаться по имени-отчеству, дорогой товарищ Сергей Валерьевич.
— Гм… не положено…
— А покладено…
— Что?
— То, что не положено, а покладено. Садитесь. Не вынуждайте меня смотреть снизу вверх, а то мне хочется, глядя на вас вскочить и вытянутся, а с моей ногой….
— Не надо… Лежите, Ника Алексеевна…
— Итак, наша доблестная контрразведка не дремлет?
— Откуда вы знаете?…
— Дорогой мой, если лейтенант пехоты интересуется вещами ему, как пехотнику совсем не нужными — это наталкивает на мысли, а мысли имеют свойство умножаться и выдавать результат… Не легче ли, Сергей Валерьевич, просто подойти и узнать? Хотя, конечно, пехотному лейтенанту никто ничего не скажет… Ваше звание?
— Лейтенант!
— НКВД? Лейтенант НКВД?
— Вам это знать не положено!
— А Карбышеву доложили хоть? Или ему тоже не положено?
— Товарищ генерал-лейтенант знает.
— Оно и понятно… насчет «сработаетесь». Не устаю поражаться Дмитрию Михайловичу — на что он рассчитывает. Что лейтенант НКВД, вдруг возьмет и резко поверит, вопреки выучке и партийной линии, что должен общаться с будущистами, которых по всей советской науке нет и быть не может? Конечно, самый логический вывод, который не перечит здравому смыслу — это то, что они шпионы. Английские, немецкие, неважно какие, но шпионы. А вот их цели? В свете последних событий — пока не ясны… Так ведь, товарищ лейтенант?
