— Оксана, а ты как попала за руль этого лимузина?
— Вы уж скажете… Мама в Смольном работает. В гардеробе. Она и попросила принять в гараж. Я же только летом школу закончила, никуда поступить не успела, а тут и работа, и паек чуть больше.
— Понятно. Давно самостоятельно ездишь?
— Второй раз. До этого только с инструктором. А что, совсем плохо?
— Для второго раза даже хорошо… Тем более на этом чуде техники. Тебя ко мне на сколько прикомандировали?
— Не знаю, пока нужна буду… Вернее, пока машина нужна… — покраснела она.
— А вот с этого места поподробнее… Мне жилье определили, или как?
— Куда скажете, туда и поедем. Вообще у меня бумага есть, по ней комнату в любой гостинице предоставят. Только сразу скажу – холодно там. С отоплением совсем плохо.
— Я вообще холод не люблю. Что там за отопление?
— Где-то типа каминов, где-то полуживое паровое.
— А еще какие варианты есть? — поинтересовался я. — А то печку самому топить неинтересно.
— Ну, можно к нам… — вновь покраснела она.
— Не понял? — Мама на работе почти безвылазно. Я вам в ее комнате постелю.
— А ты не боишься?
— Вас? Боюсь! До дрожи… только не знаю, почему это говорю.
— А отец где?
— Не знаю, он политрук. Прямо перед войной на Ханко поехал. С тех пор никаких вестей.
— Извини…
— Знаю, о чем вы могли сейчас подумать! Я не такая. Правда.
— Я ни о чем не подумал. Не приписывай мне лишнего. Ты одна у родителей?
— Нет, брат есть младший. Тринадцать лет. Мы приехали. Завод «Большевик».
— Мы продолжим. Охрану не стесняйся – заходи греться, не мерзни в машине, — сказал я и направился к проходным.
А вот руководство этого завода никто о моем визите не предупредил. До встречи с директором прошло почти сорок минут. Завод мучился с производством Т-50. В войсках этот танк мне не встречался, поэтому я с интересом облазил его. Впечатление он произвел двоякое: с одной стороны – не намного лучше «Саблезубых», пожалуй, принципиально лучше только мотором. А с другой – этакая «сушеная» тридцатьчетверка… Люк мехвода с лобовой брони убрали еще в ноябре, оставив щель с «ресничками», как на люке ранних Т-34, смотровые лючки в скулах корпуса заменили призмами с такими же «ресничками». В общем, танк совершенствовался и дешевел одновременно. Но объемы выпуска были очень невелики в первую очередь из-за малого количества двигателей. Правда, моторные цеха пополнялись оборудованием, но для монтажа не хватало рук и кранов. На мой вопрос почему – было отвечено, что Кировский завод имеет приоритет. Еще меня проводили на экспериментальный участок, где штучно собирали плод моего больного воображения – САУ-203 «Штурм».
После визита на танковые заводы я вернулся на аэродром в хозяйство Преображенского. Оксане на ночь отвели комнату в кубрике телефонисток, а мне Евгений предложил слетать с майором Пусэпом на сольное выступление в Пиллау. Основная группа должна была вылететь на Кенигсберг после нас. Не в последнюю очередь нашей задачей было отвлечение групп немецких перехватчиков. И внимание на нас сконцентрируется, и топливо дежурные группы пожгут – почти пустыми будут к подлету наших, и, может, в сторону уведем. Вылетели на ДБ-2. До места дошли спокойно. Даже зенитки обстреливали нас как-то лениво. В этот раз штурмана не было, я занимал кабину один.
Вскоре в прицеле неясно стали различаться какие-то суда. Я нажал кнопку сброса. Самолет привычно дернулся вверх. В наушниках раздался голос стрелка.
— Товарищи офицеры, у нас гости. Со стороны материка четыре двойных. От Кенига поднимаются одномоторные. Какие и сколько – точно не вижу. — Принято, — ответил Пусэп.
— От Риги еще шесть двойных. Кажется, нас зажали. Саныч, смотри на рижских. От других есть шанс оторваться.
— Принято. Командир, может, газу? И попробуем разойтись с рижскими на встречных? Может, нос не задерут точно? — подал идею я.
— Исполняю.
Самолет еще чуть-чуть набрал высоту, и на получившемся ракурсе, я заметил форму крыльев рижских, соответствующую «пешкам».
— Командир, с Риги идет наша группа разграждения! Это явно «петляковы»!
— Добро! Сейчас попробуем связаться. Значит, скоро будут наши основной группой.
