Наконец Андрей в ванной утих и через минуту вышел. Лучше выглядеть он не стал. Шёл мелкими шажочками, держась за стену. У блевотины остановился, кое-как перешагнул, и дальше – шажочками.
– Говоришь, три дня пил? – проговорил Саныч. – Мне так после месяца бывает.
– Ой, братка, извини, – прерывисто вздыхал Андрей, с величайшей осторожностью присаживаясь на диван. – Не могу убрать. Подыхаю.
Он сел, а затем и завалился на диван. И тут в дверь позвонили.
– Это Митя, – сказал Ведерников. – Я кое-как за ним закрыл…
Саныч пошёл к двери. Это и в самом деле был Митя, вернувшийся, словно с бабушкиных оладушек. Розовый, улыбающейся, живой. Он обхватывал руками битком набитый пакет, прижатый к груди.
– Ещё похмельную рулетку? – улыбнулся он, проходя в квартиру.
– Убийца, – сказал Саныч. – Чего с Андрюхой-то? Ему совсем хреново.
– Хреново?
– Да. Ходит еле-еле. Тошнит. Вон, гадостью какой-то. Кровь, что ль?
Митя передал пакет Санычу. Скинул ботинки. Снял джинсовку и сказал:
– Дай тряпку, я уберу. Пивком похмелился, ожил. И вы с Андрюхой пока похмелитесь. А это не кровь. Соус томатный. Он вчера в пельмени заливал его немеряно.
Пока Стёпа вытирал блевотину, Саныч, усевшись в кресло, открыл «полторашку» пива и начал разливать по кружкам.
– М-м-м, – промычал, тяжело качая головой, Андрей. – На фиг пиво, братка. Налей водки.
Саныч отставил «баклажку», открыл водку и плеснул полстопки.
– Не! – замотал головой Ведерников, так и лежащий на диване. – Полную.
– Не стошнит? – Саныч долил.
– Нормально. Закушу. Селёдкой.
Андрей взял протянутую стопку и махом выпил, тут же закусив.
– А-а-а, – издал он тяжело и, поставив пустую стопку на табуретку, уронил голову на подушку.
Управившийся с уборкой Митя присел на диван. Андрей откатился к стенке. Саныч, выпив полкружки пива, пошёл в ванну. Ему несколько полегчало, но всё равно чуть не вырвало от пенящейся зубной пасты во рту. Почему-то с бодуна от неё вечно подташнивает…
Когда Саныч вернулся к табуретке, Митя уже допил свою кружку и предложил:
– Н у, что, по водочке?
– Ага, по водочке, – подал голос Андрей из-за Митиной спины.
– По водке, так по водке! – кивнул Саныч. – А чего ещё у нас есть?
– Как Андрюха заказывал, – пожал плечами Полсотни. – Пива «полторашку», литр водки, две бутылки вина креплёного, закусь и сигареты. И деньги, Андрюха, все до копеечки ушли.
– Давай уж, наливай, – вымучено улыбнулся Ведерников.
Митя налил водки в три стопки. Протянул одну Андрею. Тот осторожно приподнялся на локте и замотал головой:
– Полную. Что вы всё по половине капаете?
Митя, глянув на Саныча, долил только Андрею.
– Ну, давайте, – проговорил Ведерников, и сотрапезнички чокнулись.
Закусили кто чем, а Андрей занюхал рукавом.
– Ой, парни, – сказал он, отдышавшись. – Я вырубаюсь спать.
– Давай иди, ложись на мою койку, – предложил Саныч.
– Спасибо, братка, – поблагодарил Ведерников. Он встал, и его тут же повело в сторону. Не схвати его Саныч, то и упал бы.
– Заносит, – пьяно улыбнулся Андрей.
Саныч провёл Ведерникова в спальню, а, вернувшись, сказал Мите:
– Наливай.
Сам же, присев у гробоподобного телевизора, взявшись за переключатель, стал туго щёлкать по каналам. Затем махнул рукой:
– Ни фига нет.
Митя, тем временем поднявший с пола газету, уткнулся в телепрограмму.
– Любовь одна, – прочитал он, хохотнув. – Через двадцать минут.
– О! «Любовь одна» – отличный сериал! – воскликнул Саныч. – Таджик-фильм. Следующий сезон называется «Любовь две».
– Пропустить нельзя, – засмеялся Митя, и они выпили за сериал.
Вдруг раздался звонок в дверь.
– Кого там ещё принесло? – проворчал, подымаясь Саныч.
Это оказалась соседка. Вместо ожидаемого Паши или Перегара.
– Сударыня! – воскликнул Саныч. – Ужели вижу снова вас я! Чему обязан праздник сей?
– Опять шумели прошлой ночью.
– Я принимал лихих гостей.
– И что ж теперь, не спать соседям?
– Настаивать я не могу.
– Да не смешно вот.
– Ну, а если я всё-таки, да рассмешу?
– Скорей в лесу чего-то сдохнет.
– Ну, так в лесу повальный мор –
Заяц скушал мухомор,
Перед волком отрубился,
Волк тем зайцем подавился,
Об волка́ медведь споткнулся,
Пузом на сучок наткнулся,
