– Тебе б самому книги писать, – сказал Перегар, смешивая в стаканах Хитрый Чпок.
– Только не о Чпоке. О пиратах англичанин писать должен. Да и вообще, какие пираты? Я, разве что, о пьянице с буксира напишу. Согласись, надо быть очень незаурядным пьяницей с буксира, чтоб твоим именем коктейль назвали.
– А чпок-коктейль? – Перегар протянул стакан Санычу.
– Не всё, что пенится – шампанское, Хитрый Чпок – это пойло, – гордо произнёс Саныч.
Каждый, накрыв ладонью стакан, как следует взболтал пойло, трижды стукнул донышко о колено и тут же махом опрокинул бурлящий чпок в глотку.
– Э-а-а! – дружно выдохнули сотрапезнички и со стуком поставили стопки на табуретки.
– Карамба! – воскликнул Саныч.
– Пиастры! Пиастры! – подхватил Перегар.
– Не попугайничай, – засмеялся Саныч.
– О, дьявол! Гром и молния! – Вспомнил пиратскую феню Перегар.
– «О, дьявол» – это чпок из коньяка и пива. А «Гром и Молния» – коньяк с водкой. – Щёлкнул пальцами Саныч. – Мы обязаны выпить всё!
– Выходит «Гром и Молния» – коктейль. А чпок – это когда гремучая смесь, замешанная на бурлящем пиве, взрывается в потрохах.
– Твоя правда.
– Но «Гром и Молния» крепковат для потягушек через соломинку, – сказал Перегар.
– Этот коктейль не для слабаков. И потягивается без пошлых соломинок. Наливай.
Перегар смешал водку с коньяком в стаканах на четверть и протянул один Санычу, сказав:
– Ваш «Гром и Молния», светлый князь.
– Премного благодарен, барон.
Саныч отпил половину и, зажмурив глаз, выдохнул:
– Крепка, холера! – И, подцепив вилкой дольку ананаса, закинул её в рот.
Перегар проделал всё в точности так же, но выдохнув, сказал:
– Ядрён напиток.
Они закурили. Включили негромко, фоном, музыку.
– Барон, – проговорил Саныч.
– Да, светлый князь?
– Мне давеча в рот муха залетела. К чему бы это?
– Навозная?
– Чёрт вас побери, барон! Откуда мне знать, – Саныч взял стакан и махом допил остатки.
– Я думаю, Князь, это случайность. Муха – тварь без разумения. Ею движет слепой инстинкт. – Перегар выпил свой стакан.
– Дело дрянь, коль мухи чисто инстинктивно летят мне в рот.
– Думаю, твой рот случайно оказался на её пути. Я спьяну сам, что твоя муха. Лечу домой на автопилоте, бывает, да и залечу по пути куда-нибудь. То в неприятность, то на попойку развратную. И никто меня не выплюнет, чтоб летел себе с Богом домой.
– Философ ты, Перегар.
– Философия – последнее пристанище пьяницы.
– Я б сказал: последнее пристанище пьяницы – болтовня. А философов много не бывает. Ты же – философ.
– А почему не болтун?
– Ты сказал «думаю», и я тебе поверил, – рассмеялся Саныч. – Говоришь, «что твоя муха». И действительно, что движет безмозглое тело с перепою? Автопилот – не зачатки ли нового инстинкта, который передадим мы потомкам? И будет он вести их по жизни мимо дома, от неприятностей к попойкам развратным. Прикинь будущее человечества: трезвые только роботы, люди же все – в лоскуты. Поперепутались, домой никто попасть не может. Все бухают в гостях неизвестно у кого.
– Во где философ-то, – сказал Перегар.
– Не, я болтун.
– Но гипотеза про инстинкт автопилота была интересна.
– Не… – покачал головой Саныч. – Со временем алкаши вымрут, как неандертальцы. Кстати, может, неандертальцы и были первобытными алкашами? Видел их на картинках? Бичи бичами, с бодунища жесточайшего.
– Блин! – потёр ладони Перегар. – Через тысячу лет археологи наткнутся на останки «алкочеловека», который сменил «человека разумного».
– А венцом эволюции стал пришедший на смену «алкочеловеку» «треморчеловек». Этот вид вымер с похмелья.
– Коллега, позвольте не согласиться, – возразил Перегар. – К «человеку разумному» «треморчеловек» не имеет никакого отношения. Потому как «треморчеловек» вообще оборотень. Да, его жутко колбасило, он был вонюч и небрит, что ваш неандерталец. Может, кому-то это и не нравилось. Может, кто-то, дай волю, заставил бы и пингвинов клюв зубной щёткой чистить. Но «треморчеловек» был таким, каким его создала природа матушка и алкогольный бизнес. По утрам он был робок и чувствителен к свету.
Дышал зловонно и невнятно мычал. Но, похмелившись, розовел лицом, начинал курить и материться.
