Они выпили. Саныч достал сигарету и сказал, подымаясь с кресла:
– Сколько лет прошло, а всё привыкнуть не могу, что ты курить бросил. И это правильно, сигарета убивает.
– Как тогда ещё, от тебя вернувшись, к Иннокентию зарулил, так и бросил, – усмехнулся Серёга. – У него так укурился, что и с табаком завязал.
– Помню, – хохотнул Саныч. – Как ты в подвал провалился, да крыс потом гонял; надеюсь, не воображаемых.
Вижу буквально название рок-фестиваля: «Наркотики против табака».
– Прям как «Хищник против Чужого», – сказал Аркаша.
– Ну, да. Это предыдущий фестиваль, – кивнул Саныч и вышел с сигаретой на кухню, закрыв за собой дверь.
Они пили до утра. Наливали неспешно и, не чокаясь, опрокидывали рюмки. То шумно выдыхали, то крякали с удовольствия, а то и молча хлебушком занюхивали. Закусывали и много разговаривали. Хорошо захмелели, да на этой волне и замерли, с гребня не соскальзывая.
– А Макс, инвалид, ты о нем чего-нибудь слышал? – спросил Саныч Трескачёва.
– Нет, – ответил тот. – Я как в Мурманск перебрался, так и не слышал о нём ничего. Да и друзья мы были такие, привет – пока – наливай.
– Макс-то от взрыва пострадал. Дело случайное, – сказал Саныч. – А сколько по синьке да наркоте загнулось… Жуть! Как на войне.
– Война – дело молодых, – сказал Серёга.
– А если её для них не придумывают – молодёжь сама находит способ, как убиться, – высказал Саныч.
– Ерунда это, – сказал Серёга. – Война для каждого поколения находится. Просто юность безрассудна, и это становится ясно и самому, когда она проходит. Ну, типа как сумасшедший никогда не поверит в своё безумие, пока он болен.
– Чего-то вы совсем краски сгустили, – проговорил Аркаша. – А алкоголь-то причём? Все пьют и ничего.
– Угу, – мотнул распущенной шевелюрой Саныч, принимаясь разливать по рюмкам. – И ничего.
Выпив и закусив, Сергей сказал:
– Меня не оставляет извечный русский вопрос.
– Кто виноват? Что делать? – Аркаша говорил, занюхивая огурчиком.
– Меня интересует: на хрена козе баян? – пояснил Сергей.
– Ну, может, это очень музыкальная коза, – сказал Саныч. – Ты не о Ленке с музучилища?
– Я о Терминаторах, – заявил Сергей.
Аркаша, поперхнувшись колбасой, закашлялся, а Саныч, устроившись в кресле поудобнее, кивнул.
– Очень интересно. Право, я заинтригован.
– Нахрена Терминаторы с людьми войну устроили? Чего нам делить?
– Терминатор пока только Калифорнию захватил, – сказал Саныч.
– Вообще-то, на мой взгляд, борьба видов налицо, – заметил Аркаша.
– А из-за чего нам с ними бороться? – удивился Серёга. – Терминаторы могут улететь жить на Марс. И вообще – заселяться где угодно по всей вселенной, они ж железные! А людям, как родителям своим, обеспечить достойную жизнь. На хрена им крохотная Земля, из которой всю нефть выкачали и немцам продали. Терминаторам скоро тут и смазаться нечем будет.
– А за это и стали убивать. Всем разумным существам нужен повод и враг, – сказал Аркаша.
– После потомки Терминаторов конечно же будут скрипеть: какие же бесчеловечные были первобытные Терминаторы, – засмеялся Саныч.
– За Терминаторов! – воскликнул тянущийся к бутылке Аркаша.
Всё же время и градус взяли своё. Накрыло всех утром. Правда, Саныч выглядел почти молодцом на фоне еле ворочающих языками товарищей. Его не шатало, движения были чёткими, точными. Только вот глаза… Они остекленели. Плавающий взгляд сделался бессмысленным и тяжёлым. Словно Саныч, находясь в глубоком нокауте, пытался продолжать смотреть на мир как ни в чём не бывало.
Серёга взял из пачки Саныча, что на столике средь закуски, сигарету. Сказал: «Алилуйя!» и пошёл в другую комнату, звучно открывая дверь лбом. Через минуту раздался храп.
– Ух, ты, – вроде как удивился Аркаша, сидящий на диване и глядящий в пол. Его пальцы самостоятельно нащупали на столике пустую рюмку, подняли и опрокинули её в рот. Проглотив воздух, Аркаша зажмурил один глаз и выдохнул, повторяя: – Ух, ты.
Саныч поднялся из кресла и прошёл в комнату, куда ушёл Серёга. Тот лежал на кровати, и торчащая изо рта неприкуренная сигарета трепетала от мощного храпа.
Саныч вернулся к столику. Аркаша уже спал, лёжа на диване.
