«Сколько ж можно меня сегодня тормошить?» – подумал я.
– Документы! – потребовал он.
«Ух, долговязый, а не пошёл-ка бы ты долговязить куда подальше».
Я посмотрел на Лысого. Тот тоже спросонья хлопал непонимающими глазами.
– Какие ещё документы? – спросил я.
– Пропуска, паспорта, – пояснил-поторопил морпех с повязкой «КПП» на руке.
– Нет у нас никаких пропусков. Чё за дела?! – возмутился Лысый.
– Пройдите на выход, – велел долговязый и повернулся к пассажирам напротив. Те показали на паспортах фото и прописку.
Мы поднялись и направились к выходу.
– Что это? – спросил я Лысого оказавшись на улице. Обе стороны дороги контролировали морпехи. Вот двигающаяся нам на встречу «Жигули-копейка» остановилась. Водитель предъявил документы и поехал дальше.
– КПП, – кивнул Лысый на одноэтажное строение на обочине.
– Так это закрытый город?!
– Выходит.
– Кое-что из жопы. Твой-то Ой-ё о чём думал?
– Да хрен знает… Он про КПП никогда не говорил.
Из автобуса вышел морпех. Двери закрылись, и наш «Икарус» тронулся к городу, видневшемуся ниже по дороге. Без нас.
– Так что ж, Заполярный закрытый город? – спросил Лысый морпеха.
– Вроде, нет, – пожал плечами долговязый.
– А чё тут такое? – развёл я руками.
– Нахрен тогда КПП? – спросил Лысый. – Кого ловите?
– В том числе и таких, как вы. – Казалось, морпех с трудом подавляет зевоту.
– Чё он буровит? – толкнул я Лысого в бок. – Хватит базарить, пошли в город. Я пива хочу.
– Давайте. Хоть кому-то сегодня по печени дам. – В глазах морпеха появился интерес.
– По-моему, сначала лучше зайти на КПП, – предложил Лысый.
Я ступил на порог КПП решительным, дерзким, наглым. Долбанные заморочки, а я хочу пива!!!
Вышел я из КПП, как обухом ушибленный, недоумевающий и растерянный. Долбанные заморочки, а я хочу пива…
«Тысячу чертей!» – воскликнул бы сейчас Д’Артаньян.
– Ёбтать! – вздохнул Лысый.
На КПП дежурный офицер сообщил, что приехали мы не в Заполярный, а в Полярный. Закрытый город. Косяк Лысого. Он брал билеты. Теперь нам предстояло практически без денег преодолеть путь до Мурманска, длиною километров в восемьдесят.
Чуть ниже КПП стоял белый столб, с надписью сверху вниз «Полярный». Этот указатель мы проспали. Тут была развилка дорог, и дорожный знак, аки камень былинный, предупреждал: направо пойдёшь – в Снежногорск попадёшь. Назад пойдёшь – в Полярный попадёшь. А прямо пойдёшь – в Мурманске будешь. Значит, нам туда дорога.
Мы махали машинам. Они равнодушно проносились мимо.
– Это они твою физиономию стороной объезжают, – сказал я Лысому.
– Надо было Батона с собой взять, его харю так просто не объедешь, – усмехнулся Лысый.
– Да, Батона не объéдешь, и не объедишь. Когда он в гости заходит, мой холодильник начинает колбасить.
Мимо прогромыхал «ЗИЛ» с надписью на борту «ХЛЕБ».
– Эту машину Батон остановил бы одним взглядом, – сказал я.
– Только она в другую сторону.
– А Батону пофиг, куда булки едут, – усмехнулся я.
– Весело путь начинаем, – сказал Лысый.
– Да обхохочешься! Восемьдесят кэмэ сплошной ржачки.
– Как думаешь, сколько времени топать, коль никто не подвезёт?..
– Лучше о чём-нибудь хорошем думать.
– Например?
– О пинке, – сказал я.
– О каком пинке?
– О хорошем пинке по твоей жопе.
– Э-э, ты чё там приотстаёшь! Призадумался о заднице товарища, опасный дружок? – забеспокоился Лысый. – А ну, давай, держись в поле зрения.
– Братуха, значит, в Заполярном? – проговорил я угрожающе. – И именно поэтому ты завёз меня в Полярный?
– Не время для мелких обид. Нам бы сплотиться в отчаянную минуту.
– Целуй крест, подлюга! – выкрикнув, кинулся я на Лысого.
– Убили! – заорал тот, убегая по шоссе.
– Нет ещё! – крикнул, смеясь, я.
– Убили! – хохотал Лысый.
– Уходит, гад!
– Давай представим, что гад убежал, – умаявшись, остановился Лысый, переводя дух. – Нам силы беречь надо.
Прошли пару минут молча, восстанавливая дыхание.
– Вспомнил, как Чеполучо прокопана наелся, – заговорил я. – Тебя тогда только призвали. Не слышал?
– Нет.
– Кыша, мир праху его, где-то колёс надыбал. Он тогда ещё не вмазывался. Ну, и предложил нам с Чеполучо попробовать. А времена-то тревожные были. Призывные. Вы с Длинным уже где-то маршировали. И мне светило. Поэтому хотелось убиться чем-нибудь. Чтоб после, в трезвости долгой, не было мучительно больно.
