Келли резко обернулась.
— Стив!
Но он не подошел к ней, а лишь пододвинул один из стульев поближе. Стив чрезвычайно редко спрашивал чьего-либо совета в личной жизни, но за последние два дня он уже второй раз обращался к доктору Куртис.
— Я думаю, что сейчас самое время провести совместный консилиум, не так ли?
— Когда ты вернулся? Как узнал, что я здесь? — Келли с негодованием посмотрела на доктора, та покачала головой.
— Я ничего не рассказывала, Келли.
— Это я приказал секретарю звонить тебе, — сказал Стив. — Она спросила про тебя, кто-то ей сказал, что ты ушла из офиса на час. Я сложил два плюс два.
Два и два. Весь мир состоит из пар. Почему она не видит, что мы должны быть вместе?
— Стив приходил ко мне вчера, — вставила доктор Куртис. — Он проходит свой курс. Не могу же я ему это запретить.
— Если один пациент влюбляется в другого, то это совершенно нормальный курс лечения, не так ли, док? — Он поправил стрелки на брюках, перед тем как положить ногу на ногу. Стив не смотрел на своих притихших оппонентов, хотя ставка его здесь была невысока. — Я хочу жениться на Келли.
Доктор поджала губы, посмотрела на Келли.
— Келли, вы сами должны принять решение.
— Я ее люблю, — настаивал Стив, но уверенности в голосе поубавилось. От ее молчания все внутри у него сжалось. Хуже того, он боялся посмотреть на Келли, чтобы не увидеть ее реакции на его признание. Все получалось плохо.
— Любовь помогает, — уклончиво ответила доктор.
— Я не хочу обидеть Келли и настаиваю на том, чтобы мне был предоставлен еще один шанс.
Ему нужно было оправдать свою просьбу, выиграть время. Стив совершенно потерял голову. Единственный, кто мог ему помочь обрести себя, — вот эта заплаканная женщина, которая сидела напротив. Наконец он решился взглянуть на Келли.
— Пусть все, что тебя тревожит, станет нашей общей проблемой. Мы будем решать ее вместе. Разве эта мысль не придает тебе надежду, Келли? Или я слишком уверен в себе?
Горящие глаза Стива умоляли, вопрошали, обвиняли, сомневались. Нервы у Келли были как провода под напряжением. Ей так много хотелось сказать сейчас, но она не могла вымолвить и слова. В горле першило, губы пересохли.
— Зачем ты написала это письмо? — в его голосе звучали невысказанные чувства.
— Я думала, что так лучше, — ответила Келли тихо.
— И?
— Я писала его и все еще любила тебя. — Она не ответила на вопрос, но эти слова оказались единственными, которые были к месту.
Стив встал, зашагал вокруг кресла Келли, по кабинету, подошел к окну, по стеклу которого струился весенний дождь. Она никогда не узнает, сколько силы воли потребовалось ему, чтобы удержаться от допроса, чтобы все взять в свои руки. Решайся, черт возьми! Но он не мог заставить ее хотеть его. Келли сама должна выбрать. Одна.
— Если ты действительно не хочешь сделать мне больно, то не прогоняй меня.
— Я встречалась с отцом, — начала она.
— Ты мне рассказывала, — мягко поддержал ее Стив.
— Я хотела узнать, почему он меня оставил. Почему все меня оставляют?
Стив выругался про себя по поводу всех, кто внушил ребенку эту мысль. Он чувствовал, что сейчас Келли больше ребенок, чем взрослая женщина.
— Это была не твоя вина, и ты выяснила это.
— Я знаю. — Она улыбнулась. Его сердце дрогнуло.
Смотреть в окно, конечно же, было легче, но он заставил себя глядеть в лицо Келли.
— И это заставило тебя написать мне письмо?
— Нет! — выпалила она.
Он сжал руки в карманах. Был только один способ не подхватить ее из кресла и не обнять ее — это вообще не подходить к ней.
Келли сложила руки на коленях, продолжая теребить лоскуток.
