Ценой любых мучений, даже смерти,
Хоть и она была бы мягкой карой
За то, что я свершила.
Аминтор
Нет, не верю.
Тварь, для которой свято лишь одно
Ее желанья, честной быть не может.
Ты ранишь сердце бедное мое
Мучительства бессмысленного ради.
Ужели дам себя я убедить,
Что семя добродетели взошло
В той, кто открыто блуду предавалась?
Мне ль, позабыв о стольких оскорбленьях,
Счесть искренним раскаянье твое,
Коль полагаться на тебя, Эвадна,
Как и на весь ваш пол, ни в чем нельзя?
Ты причинила мне так много горя,
В меня вселила столько недоверья
Ко всем и ко всему, что я боюсь,
Как дерево подрубленное, рухнуть,
Коль стану думать о своих терзаньях.
Эвадна
Переложи их бремя на меня:
Ведь ты невинным сердцем чист, как небо,
И юность благородную свою
Из-за моих злодейств губить не должен.
О мой супруг, я пала на колени
Не для того, чтоб по привычке женской
Смыть иль смягчить притворными слезами
Последствия моих безумств, которых,
Как то известно небу и тебе,
Из памяти мужчины даже время
Вовеки не сотрет. Нет, я все та же
Погрязшая в своих грехах Эвадна,
Чудовище, сравнение с которым
Обидело бы ядовитых гадов,
Взращенных людям на беду и страх
В лернейской топи или нильском иле.
Моя душа, которую терзает
Боязнь неотвратимого возмездья,
Пребудет черной, словно ад, покуда
В ее кромешной тьме не заблестит
Луч твоего прощенья.
Аминтор
Встань, Эвадна.
За твой благой порыв даруют боги
Тебе награду: я тебя простил.
Но будь ее достойна и запомни:
Нельзя играть с небесным милосердьем
И, коль твое раскаянье притворно,
Ты можешь понести такую кару,
Которая послужит всем векам
Примером воздаянья за кощунство.
Эвадна
Ты прав: я так порочна, что не стою
Доверья твоего. Все существа
С благою целью созданы богами
Все, кроме женщин, этих крокодилов,
Жестоких, как чума, как язва, мерзких,
Всю жизнь свою тиранящих мужчин,
Которыми они боготворимы,
И разом забываемых по смерти,
Подобно сказке вздорной и пустой.
Но посвящу я весь недолгий срок,
Оставшийся до моего заката,
Пускай не добродетели, поскольку
Несвойственна мне, женщине, она,
Так хоть ее подобью - покаянью.
Я искуплю, хотя и слишком поздно,
Проступок свой иль изойду слезами,
Как Ниобея.
Аминтор
Сердцем я оттаял!
Пусть все грехи, свершенные тобою,
Бессмертные тебе отпустят. Встань.
Эвадна встает.
Я умиротворен. Когда б такой же
Была ты до того, как дьявол царь
Воспользовался слабостью твоею,
Звездою добродетели ты стала б.
Дай руку мне. Теперь мы вновь знакомы,
И я, насколько позволяет честь,
Тебе согласен другом быть. Я буду
С тобой опять здороваться при встрече
И за тебя молитвы воссылать.
Тебе я место в сердце отведу,
Хотя вовек объятий не раскрою.
Убить я мог бы грешницу, но мстить
Ей, коль она раскаялась, не стану.
Поэтому целую я тебя...
(Целует ее.)
Но этот первый поцелуй - последний.
Пусть небеса, к которым наши руки,
Соединив их, жрец святой вознес,
Нам добродетель равную даруют,
Затем что плотью будем жить мы врозь.
Ступай и честь мою блюди отныне.
Эвадна
Будь счастлив на земле, блажен по смерти
За доброту свою! Прощай, супруг.
Ты не увидишь грешную Эвадну,
Пока с себя любым путем она
Не смоет непотребного пятна.
Расходятся в разные стороны.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Зал во дворце.
Столы, накрытые для пиршества. За сценой звуки гобоев.
Входят царь и Калианакас.
Царь
Как верить мне таким наветам, слыша
Их от тебя, его врага?
Калианакс
Клянусь,
Он это говорил, и я мечом
При вас его покаяться заставлю.
Царь
Как мог он, недруг твой, тебе признаться,
Что хочет цитаделью завладеть,
Убить меня и скрыться?
Калианакс
Коль посмеет
Он отрицать, его я пристыжу.
Царь
Вздор!
Калианакс
Как и все, что с некоторых пор
Я ни скажу.
Царь
Неправда.
Калианакс
Что ж, извольте,
Я буду нем, и пусть вам в горло всадит
Свой меч злодей.
Царь
Его я испытаю
И уличу, коль правду молвил ты;
Но коль ты в ложь облек свою враждебность,
Тебе придется - жизнью в том клянусь
Плести не при дворе, а дома басни.
Калианакс
Коль это ложь, мои вините уши:
Они слыхали то, в чем я поклялся.
Да, ни на что не годны старики.
Уж лучше вы меня казните сразу
