Ахматов. По этому поводу мы можем принять решение, которое мы формулируем таким образом: «Власть передается Национ. Собранию, которое будет созвано Полит. Центром или правительственным органом, созданным этим последним и берущим на себя власть до созыва Собрания». Это можно принять при условии, что некоторые другие пункты получат удовлетворение. Самое главное... это отдать в наши руки все ценности, которыми располагает Правительство [с. 57-54].
Нудно тянутся переговоры и неожиданно сразу обрываются. Приходит сообщение, что правительственные войска уже оставили город. Тогда вмешивается Жанен и берет на себя охрану города. Но кап. Калашников успел его предупредить и ввести в город свои войска, — конечно, «по просьбе самого населения».
Переговариваться уже не о чем. Все расходятся, «не подписав ни протокола, ни порядка дня». 11 час. 25 мин. вечера. Делегаты враждебных партий мирно беседуют маленькими группами. Получается впечатление вечера, который заканчивается... Все смеются, даже раздаются шутки... Слышно, как на перроне вокзала расставляются караулы революционных войск... Все эти штрихи зарегистрировала стенографическая запись.
Я думаю, сам читатель даст оценку этого изумительного документа и персонажа, в нем фигурирующего. Только прочитав его целиком, можно понять всю бытовую красочность одной из последних драм гражданской войны. Шутка и смех... могли быть жутким предзнаменованием личной судьбы Червен-Водали.
* * *
В дни «переговоров» при «нейтралитете» союзников в пользу Пол. Ц., при отсутствии активной помощи со стороны Семенова, при своеобразном нейтралитете части русских вооруженных сил дело Правительства, очевидно, уже было проиграно. Это должно было быть ясно «троекратии». Поэтому очень неблагоприятное впечатление производит факт — посылка «Советом» министров 3 января телеграммы Верховному правителю с предложением отказаться от власти в пользу Деникина:
«...Положение в Иркутске... заставляет нас... решиться на отход на восток, выговаривая через посредство союзного командования... перевод на восток антибольшевиикого центра, государственных ценностей и тех из войсковых частей, которые этого пожелают. Непременным условием вынужденных переговоров об отступлении является ваше отречение, так как дальнейшее существование в Сибири возглавляемой вами российской власти невозможно. Совмин единогласно постановил настаивать на том, чтобы вы отказались от прав Верховного правителя, передав их ген. Деникину... Это даст возможность согласить идею единой всероссийской власти, сохранить государственные ценности и предупредить эксцессы и кровопролитие, которые создадут анархию и ускорят торжество большевизма на всей территории. Настаиваем на издании вами этого акта, обеспечивающего от окончательной гибели русское дело. О необходимости обеспечить передачу верховной власти Деникину телеграфировал уже раньше Сазонов» [Последние дни Колчаковщины. С. 162—163]>25.
Это был ненужный уже жест. Его возможно объяснить только полной растерянностью иркутской власти и слабой надеждой таким путем воздействовать на ген. Жанена и Сырового совершить ту эвакуацию на восток, о которой говорила вторая половина посланной адмиралу телеграммы>26.
Жизнь всегда разбивает утопии. Гинс говорит, что он предупреждал «троекторию», что «заключение перемирия до принятия противником предварительных условий и без получения от союзников письменной гарантии, что они будут поддерживать основные условия, было равносильно предательству» [с. 492]. Гинс утешает себя тем, что фактически «передачи» власти Пол. Ц. не произошло и что «согласия на такую передачу никогда официально заявлено не было». «Политическая смерть, — заключает он, — лучше измены убеждениям»...
По внешности легкую победу П. Ц. дало бегство ген. Сычева. Одна деталь объясняет поведение начальника Иркутского гарнизона. В момент обсуждения в «Совете» министров вопроса о передаче власти Чер.-Водали вызвал Сычева и заявил ему, что Правительство уже решило сдать власть [Гинс. II, с. 496]. Сычеву после этого ничего не оставалось более, как отдать приказ о стягивании остатков войск в определенное место для отступления: ведь «виновники» борьбы подлежали ответственности.
