Торжество похорон - страница 54

Шрифт
Интервал

стр.

— Сюда.

Гитлер тихонько подталкивал нашего бледного как смерть проходимца в маленькую комнатку без окон, скорее, своего рода альков, куда можно было попасть через дверцу, скрытую отходящим в сторону стенным панно. В алькове стояла только широкая незастеленная кровать с откинутыми, словно вывернутые веки, покрывалами, а на маленьком столике виднелись бутылки и стаканы. Сердце ребенка забилось что есть мочи и так беспорядочно, что он обнаружил свое смущение. В этом алькове, скрытом от глаз стенным панно, Гитлер любил и убивал свои жертвы. В бутылках был яд. Поло оказался лицом к лицу со смертью. Его удивило, что у нее такой знакомый вид спальни, приготовленной для любовных утех, и что смерть обходится такими простыми предметами, но как раз от этого она показалась ему неотвратимой. Прежде всего он отчетливо ощутил не грусть от неминуемой потери жизни, но ужас вступления в смерть, то есть в тот торжественный ступор, который заставляет вас уважительно признать: «Это лишает всего». Он ощутил, что, если Гитлер тронет его ради любви, он опорочит будущий труп. Не могу утверждать, что наш маленький сорванец передумал все это. Но он испытал те же чувства, что и я, описывающий их, они сообщаются и мне, думаю, тем же ощущением, что не покидает меня уже два дня, а я его только переношу на бумагу: испытываешь своего рода стыд, когда думаешь во время траура обо всем, что касается утех страсти. Я отгоняю от себя подобные видения во время прогулок и вынужден совершать насилие над собой, живописуя предшествующие эротические сцены, коими, однако, полнилась моя душа. Я хочу сказать, что, если преодолеть неприятное опасение: как бы не опошлить память о мертвом теле, эта игра, поводом для которой оказывается труп, дает мне значительную свободу. В моем страдании происходит движение воздуха, звучит призыв. Не то чтобы я осмелился засмеяться, я просто ассимилирую Жана, я его перевариваю.

Разумеется, Поло испугался, но он не потерял веры в собственную вечную жизнь. Именно эта уверенность посещает обычно в самые безнадежные минуты.

«Он не сможет ничего со мной сделать!»

Хотя материя, из которой был создан Поло, будучи злой, наводила на представление о кристалле и его хрупкости, она опровергала всякую мысль о ее разрушении.

Когда я в третий раз появился в квартире матери Жана, уличные бои прекратились. Продукты достать было невозможно, и воцарился почти что голод. Когда я вошел после трех условных ударов в дверь, Эрик встретил меня, протянув руку, а рот его изобразил какую-то мину, каковую нельзя было с определенностью назвать улыбкой, и, однако же, я в ней угадал искру надежды, связанной со мной, знак доверия ко мне, сюда пришедшему.

— Все в порядке?

— А у вас?

Пожимая его руку, я с легким беспокойством приметил, что он сделался несколько ниже ростом. Я посмотрел на его ноги: он ходил в носках. Не дав мне как следует удивиться (и, возможно, отнести это на счет жары), вошла мамаша Жана. При виде меня она улыбнулась, и мне показалось, что ее черты расслабились после очень длительного напряжения.

— Это вы! — произнесла она.

В руках у нее мелькал маленький платочек, из которого она все скатывала шарик, чтобы промокать лоб. Она пожала мою руку и вздохнула:

— Какая жара!

А вслед за этим тотчас оперлась на плечо Эрика, повернувшего к ней свое лицо. Он нежно посмотрел на нее и улыбнулся.

Я сел. Вынул из кармана плитку американского шоколада и предложил им, но, вместо того чтобы потянуться к мамаше, рука невольно дернулась к Эрику:

— Вот, мне тут перепало.

Эрик взял шоколад.

— О, как мило с вашей стороны, а мы… — Но тут, поскольку все происходило у полураскрытого окна, она внезапно обернулась, отстранив от себя Эрика, и, взглянув наружу, придушенным голосом произнесла:

— Это какое-то безумие!

Тут я понял, почему Эрик ходил без ботинок и все говорили, не повышая голоса. Комната была полутемна, и в ней властвовал страх.

— Только вам мы и можем доверять…

Эрик взглянул на меня, потом на мамашу, потом на плитку шоколада, которую еще держал в руках, наконец, снова на мать Жана, и его взгляд наполнился нежностью еще заметнее, чем прежде.


стр.

Похожие книги