-- Мы тоже любим тебя! Я еду к центру. Я еду к тебе, Анни! Я еду так быстро, как только могу. Ты жди меня! Ничего не бойся. Если тебе станет страшно или что-нибудь будет происходить, звони мне...
-- Я люблю тебя, Алекс! -- Слезы катились по ее щекам. -- Я люблю...
Опустив трубку, она вытерла слезы. Она будет ждать. Здесь. Она никуда не двинется. И ее спасут. Ее не могут не спасти. Там внизу, люди. Они уже мчат ей на помощь. К ней на помощь мчат все -- спасатели, пожарные, даже сам президент. Вся ее страна, которую она любила и будет любить всегда. Если любишь сильно, по-настоящему, тебя нельзя обмануть. Любовь сильнее всего, сильнее огня.
И ее родители тоже уже едут к ней из Канзаса. Мама и отец -- на своем красном, стареньком грузовичке. А с ними... Кто это с ними? Это мистер Крауфорд, ее школьный смотритель.
-- Мистер Крауфорд, я здесь. -- Шептала Анни. -- Я старалась не опоздать, я уже давно никуда не опаздываю. Но и вы не опоздайте, пожалуйста, мистер Крауфорд!..
Старик смотрел куда-то вдаль, мимо нее. И на кого-то указывал своим узловатым пальцем...
10:17, Манхэттен
Застрявшие в пробках машины скорой помощи и пожарных беспомощно голосили на все лады...
Бегущие от здания люди прятались за стены домов, крылья машин, пожарные гидранты...
-- Пустите меня! Там мой сын! Сын! Как вы не понимаете?! -- Рвалась из чьих-то рук черная старуха. -- Пустите! Вы не имеете права!..
-- Рон, ты где?! -- Даже в трубке телефона голос Джона Баротти взвивался до высот, не подвластных самому Поворотти.
-- В аду! Как раз перед главным чаном! -- Рявкнул по телефону Рональд Маклейн, которого все это светопреставление застало в квартале от близнецов.
Обе башни вздымались как две свечи посреди неряшливо заставленного посудой стола. Они чадили и стреляли копотью, словно были сделаны из какой-то дряни навроде гудрона.
Бросив на сиденье телефон и на ходу цепляя на кармашек выходного костюма бейджик ФБР, офицер Маклейн вылетел из машины.
-- Что вы раззявили рты?! -- Кинулся он к двум полицейским. -- Гоните отсюда всех в шею!
Вместе с полицейскими он принялся разгонять людей, которые были загипнотизированы происходящим. Люди перебирали ногами, но не в силах были отвести глаз от клубов дыма, растущих над башнями.
-- Куда, падре?! -- Схватил за рукав благообразного священника Маклейн.
Этот человек был старше его, лет под семьдесят.
-- Туда нельзя, вы же видите.
-- Пропусти меня, сын мой. Я должен там быть. Я священник. Там страждут люди, там раненые...
-- Подождите, отец. -- Растерялся Маклейн. -- Я не могу вас пустить туда одного. Я провожу вас...
Крикнув полицейским, что он покидает их, Маклейн поспешил со стариком к подошве Северной башни.
-- Кто вы? -- Ему вдруг захотелось знать имя этого человека.
-- Меня зовут отец Майкл, Майкл Джадж, я из францисканской обители, -Махнул тот рукой в сторону Беркли-стрит.
-- Это уже конец света, отец Майкл? -- Не смог удержаться и от второго вопроса Рональд Маклейн.
У подножия башни они наткнулись на несколько распластанных тел. Это были те, кто, отрезанный огнем на верхних этажах, выбросился из окон. Из южного выхода башни валили люди. Из последних сил сделав десяток-другой шагов, многие опускались прямо на мостовую. Они мешали здесь, пожарным не оставалось места.
Вместе с пожарными Рональд торопил, поднимал с земли пострадавших, направлял поток беженцев к церкви святого Петра, что на Баркли-стрит. Эта дорога была дорогой спасения...
Рональд не понял, что его заставило взглянуть вверх. Может быть, гул, который пошел оттуда. Северная башня начала рушиться, складываться, как гигантский карточный домик...
11:30, Нью-Йорк
Мост. Гудзон. Гул далеко внизу лежащего города. Стремительно режет воздух чайка.
Вот она камнем падает вниз. Но выходит из этого падения, напоминающего желание свести счеты с жизнью, перед самой водной поверхностью. Снова разогнавшись, перед бетонной набережной Лонг-Айленда она резко взмывает вверх. За ней на набережной следит старик в развивающихся белых одеждах.
Тревожно крича, птица уходит в сторону. Все дальше и дальше. Туда, где высится статуя Свободы. Она видит еще одного человека. Стоящего на возвышенности, с которой тоже хорошо просматривается центр города. Это Лари Уэлс. Он тоже заметил и провожает чайку глазами.
