— Что прикажете. — Появился лакей.
— А что, Иван Семенович, не выпьем ли мы с тобой по коньячку полбутылочки, а, — и не ожидая ответа, Егорин бросил — половинку нам в три звездочки!.. А голова у меня, признаться болит, — заговорил Иван Семенович, закуривая папиросу, — со вчерашнего еще не опохмелился как следует, а тут еще в в карты взялся играть — совсем беда!..
Прежде, чем продолжать наше повествование, скажем несколько слов о молодом человеке, которого Егорин пригласил с собой выпить коньяку. Иван Семенович Кочеров был сын того самого старинного дружка Егорина, который оказал этому последнему приют и покровительство в те дни, когда Егорину, только что сосланному в Сибирь приходилось очень туго.
После того, как дела Егорина поправились и у него стали водиться денежки, он женился на дочери Кочерова, двумя годами старше Ивана Семеновича, так что теперь, помимо уже старой дружбы, Егорин был связан с семейством Кочерова и родственными отношениями. С молодым Кочеровым — с Ваней, Егорин частенько покучивал, ссужал его деньгами и мало-помалу втягивал в те темные дела, которыми занимался.
Ивану Семеновичу в то время было лет девятнадцать. Это был рослый, довольно красивый, юноша со смелым, несколько насмешливым взглядом темно-карих глаз, с целой копной густых волнистых волос. Он был не дурак выпить, мастерски играл на гитаре, обладал довольно приятным, хотя и не сильным тенором и был, как говорится, парень на все руки.
— Ну, Ваня, давай выпьем, — Егорин налил рюмки.
Они выпили и закусили лимоном. Егорин вновь поторопился налить рюмки, в его беспокойном бегающем взгляде сказывалось какое-то скрытое неуловимое волнение. Иван Семенович обратил на это внимание.
— Что это ты, Кондратий Петрович, такой странный сегодня: руки у тебя трясутся — точно кур воровал, сам сидишь как на иголках! Уж не на любовное свидание ли торопишься!
Егорин махнул рукой.
— Это уж твое дело, Ваня, — за девками бегать!
Через полчаса полбутылка была допита. Егорин расплатился и, прощаясь с Иваном Семеновичем, еще раз напомнил ему:
— Ну уж ты, Ваня, смотри — сумей втереть очки сестре-то.
— Ладно, ладно. Не хлопочи, все будет сделано! А ты вот что, Кондратий Петрович, выручика меня: одолжи на отыгрыш.
Егорин полез за бумажником.
— Сколько тебе.
— Ну, давай полсотни.
Егорин беспрекословно отсчитал требующуюся сумму. Что значат для него какие-то жалкие 50 рублей, когда не далее как сегодня ночью, у него будет 30000 рублей. Они простились. Кочеров опять пошел в игорную комнату, а Егорин, выйдя из собрания, взял извозчика и поехал довершать начатое им еще вчера.
— Куда прикажете, барин? — спросил вполоборота извозчик.
— В «Европейскую», — ответил Егорин.
Ввиду позднего времени на почтамтской не было почти ни души. Только одинокие фигуры «ночных бабочек» мелькали кое-где вдоль панели. На мосту около триумфальных столбов еще стояло несколько терпеливых извозчиков в чаянии запоздалого седока. Лихо подкатив к ярко освещенному подъезду «Европы» извозчик натянул вожжи.
— Тпру!
— Пожалуйте, ваше степенство!
Егорин рассчитался с извозчиком и вошел в вестибюль гостиницы.
Швейцар, высокий сухощавый малый, с обильно напомаженными волосами в фуражке с галуном, бросился было к Егорину навстречу снимать пальто, но Егорин махнул рукой:
— Не надо… Я наверх — в номера!
Поднимаясь по лестнице, Егорин столкнулся лицом к лицу с молодым ловким лакеем в черной фрачной паре. Он куда-то спешил, размахивая белой салфеткой и насвистывая сквозь зубы какой-то веселенький мотивчик.
— Алексей, куда это ты поперся. — Остановил его Егорин.
Лакей вздрогнул от неожиданности.
— Ах! Это вы, барин, пожалуйте-с, все готово. — И лакей посторонился, давая Егорину дорогу.
— Все там приготовили в номере-то.
— Все-с, как вы изволили приказать!
— Ну, а девицы-то приехали. — Шепотом спросил Егорин.
— С час времени будет, как ожидают.
— Те самые, как я сказывал, — переспросил Егорин.
— Помилуйте-с, — даже обиделся лакей, — нешто мы своего дела не знаем! Кого приказали, того и привезли! Соньку Беленькую и Катьку от Орлихи. Девицы, можно сказать, во всем параде. Останетесь довольны.
