- А ты бы покурила. Табак сон разгоняет! - мимоходом бросила она подруге.
- Езус Мария! Чтобы я курила! - с негодованием повернулась к ней полька.
- Погоди, дай срок - не сбей с ног, будешь и ты курить! Научишься, милая моя! - насмешливо протянула Соня. - Я бы вот рада покурить, да папирос нет. Стой, не спросить ли мне, на самом деле, у Катерины - у ней есть наверняка!
- Спит она, кажется. Не разбудишь теперь, - сонно отозвалась Бронися, натягивая шаль на голову.
Соня подошла к одной из дверей, выходящих в залу, и дернула ее за скобку. Дверь была заперта.
- Спишь, Катя?
- Нет, не сплю. Чего надо? - раздался за дверью не особенно доброжелательный голос.
- Это - я, Соня. Отвори, Катя! Смерть курить хочется, а табак у меня весь вышел.
- Сейчас... Погоди, только туфли надену!
Дверь была отперта и Соня проскользнула в комнату. Катя, полураздетая, с распущенными волосами, заспанная, с недовольным выражением лица, сидела на кровати и раскуривала папироску. Несмотря на беспорядок, царивший в комнате, можно было сразу определить, что здесь живет особа, пользующаяся вниманием хозяйки и гостей. По размерам Катина комната была гораздо больше, чем комнаты остальных девиц: кроме большой кровати, скрывающейся под розовым пологом и туалетного столика, сплошь засыпанного безделушками и фотографическими карточками, здесь стоял крупный стол и два мягких кресла, на которых валялись теперь небрежно брошенные корсет и юбки... Стены комнаты оклеены розовыми обоями, испещрены веерами, открытками, фотографиями. С потолка спускался небольшой розовый фонарик.
- Долго же я спала, однако! - заметила Катя, вынимая из изящного, отделанного плюшем чехла, висящего над изголовьем кровати, свои золотые часики. - Что, был кто-нибудь из гостей? - спросила она, вновь укладываясь в постель и пряча свои обнаженные ноги под теплое пушистое одеяло.
- Ни души! - мотнула головой Соня, с наслаждением затягиваясь папироской. - Словом сказать - без почина мы сегодня!
- Время глухое... - равнодушно зевнула Катя, закладывая руки за голову.
- Ну, спасибо, Катечка, пойду теперь спать - накурилась всласть.
- Возьми с собой на ночь несколько штук. Захочешь ведь курить, а у меня набитых много... Да убавь, пожалуйста, Соня, огня в лампе.
Проводив Соню, Катя поленилась встать, запереть, за ней дверь. Она молча неподвижно лежала, устремив широко раскрытые глаза в полумрак комнаты и думала, без конца думала... Невеселые были эти одинокие ночные думы.
Вот уж третий месяц, как ее дружок, Александр не идет к ней. Неизвестно даже, где он и что с ним. Точно в воду канул! Грустные размышления Кати были прерваны отдаленным стуком в наружную дверь квартиры.
Послышался из прихожей сонный голос Тишки:
- Гости приехали.
Катя приподнялась на локте, сбросила одеяло и громко крикнула:
- Гости, говоришь, Тихон. Смотри, не запусти кого незнакомого!
Она встала с постели и прибавила огня в лампе. В квартире "тетеньки" поднялась суматоха... Захлопали двери... Раздались громкие чьи-то мужские голоса. Гостей, очевидно, было не один и не двое... Катя заперла дверь своей комнаты и начала приводить в порядок туалет. Кажется, Кочерова голос, - прислушалась она к шуму, доносившемуся из прихожей. - Давно не бывал, парень!
- Катя! Твой гость приехал-иван Семенович! С ним еще двое... Пьяные!
- Скажи, что я сейчас выйду, - оденусь только, - ответила Катя, торопливо делая прическу.
Ночные гуляки приехали в двух экипажах на собственных лошадях. Они долго возились во дворе, отворяя ворота и заводя лошадей. Тишка, без шапки в пимных калошах на босую ногу, метался как угорелый: суетливо, искал ключ от калитки, которая на ночь запиралась на цепь, бросался поправлять лампы мимоходом покрикивая на девиц, одним словом - проявил массу энергии и очень мало... сообразительности. Сама Орлиха, услышав, что приехал Кочеров с целой компанией, предчувствуя в этой публике выгодных для себя посетителей, вышла также в прихожую.
- Мир вам и мы к вам! - весело заговорил Иван Семенович, входя в прихожую и внося с собой клуб морозного воздуха. Он был заметно навеселе, даже слегка пошатывался, но это не мешало ему сохранять самый молодецкий вид. дорогое пальто модного фасона было небрежно застегнуто, несмотря на мороз на две верхние пуговицы... Из-под бобровой шапки, лихо надвинутой на затылок, красиво ложились на бледный лоб волнистая прядь волос, посеребренная морозом. - Мать командирша! Наше особенное... Девицы! Бонжур с пардоном... Просим прощения за позднее посещение! Ехали мы с ребятами мимо, видим огонек... Дай, думаем, заедем...
