Я кивнул и сообщил ей тоже на ухо:
— Думаю, что в этом году я пропущу.
Через десять минут автомобиль мягко остановился перед большим домом, построенным в колониальном стиле и окруженным верандой с трех сторон. Дом был выстроен на небольшом холме, с которого открывался великолепный вид на океан.
Я вышел из машины, Бетти последовала за мной, а Чамплин поехал в гараж за дом.
— Неплохо здесь? — спросила Бетти. — Лейла написала Ромни, чтобы он подыскал ей нечто подобное. Владельцы этого дома собрались как раз провести несколько месяцев в Европе. Но мы не могли найти постоянную прислугу. У нас только две женщины, приходящие каждый день стряпать и убирать. Амброз следит, чтобы бар всегда был полон, если только его не отвлекают другие занятия.
— Вы хотите сказать, что он еще пишет пьесы?
Она с насмешливым видом подняла брови.
— Мистер Бойд… вы шутите? Другие занятия Амброза называются иначе — это Соня, эстонка-иммигрантка, она приехала сюда с семьей пять лет назад. Родители умерли, а брат у нее шахтер в Западной Австралии. Насколько я могу себе представить, два последних года Соня скатывалась все ниже. — Бетти недоуменно пожала плечами. — Амброзу только таких и подавай. Ладно, давайте посмотрим, кто еще есть в доме, — предложила она. — Вообще говоря, тут каждый поступает как хочет, не советуясь с другими. По крайней мере, так было до того случая. Теперь мы все сидим здесь в ожидании окончания расследования, словно персонажи из какой-нибудь пьесы Амброза.
Мы поднялись на веранду, потом вошли в прохладный большой холл, а из него — в огромную гостиную, обставленную солидной мебелью — удобной, но лишенной всякого стиля.
В глубине гигантский бар и перед ним ряд табуретов. Приближаясь, я заметил, что единственной посетительницей, сидящей на крайнем стуле возле стены, была очень молодая девушка. За стойкой мужчина возился с полудюжиной бутылок различного размера.
— Соня, — сказала Бетти, когда мы вошли, — представляю вам мистера Бойда.
Прежде всего меня удивил ее юный возраст. Самое большее лет пятнадцать или шестнадцать. На ней были белая майка, плотно облегающая ее маленькие округлые груди с острыми сосками, и сильно поношенные нейлоновые брюки. Ноги босые.
Когда она повернулась ко мне, я прибавил ей еще пять лет. Крошечное личико, жестокое, угловатое и хмурое, грязно-желтые глаза той же масти, что и неприбранные волосы, которые не расчесывались по меньшей мере два дня.
Когда она устремила на меня свои глаза, ее оценивающий взгляд напомнил мне взгляд бродячей кошки, раздумывающей, богата ли фосфором предлагаемая ей сардина.
— Здравствуйте, Соня, — сказал я.
— Не теряйте времени, — перебила она меня с сильным акцентом, указывая костлявым пальцем на типа за стойкой: — Я — с этим парнем.
— Не дури! — оборвала ее Бетти. — Дэнни только хочет быть вежливым.
— А, вижу… — По тонким губам Сони скользнула понимающая улыбка. — Ты уже переспала с ним в Сиднее? — Она посмотрела на меня большими круглыми глазами, полными наигранного восхищения. — Он, должно быть, настоящий молодец, если еще стоит на ногах и даже не кажется утомленным!
Красные пятна вспыхнули на щеках Бетти.
— Ах ты, маленькая… — начала она сдавленным голосом, но ленивый голос из-за стойки прервал поток эпитетов хирургической точности, которые она собиралась выложить.
— Привет! Я думаю, мне лучше самому представиться: Амброз Норман.
Лиловая шелковая рубашка частично прикрывала его волосатый торс и выступающее брюшко. Тип человека, которому от рождения суждено быть толстяком, причем ему это шло.
Волосы длинные и нескольких оттенков, начиная от белокурого до мышино-серого. Лицо херувима, давно утратившего чистоту. Розовые щечки-яблочки и тройной подбородок должны были подчеркивать выражение невинности, но тонкая сеть лиловых сосудиков и отечная кожа создавали впечатление преждевременной старости.
— Дэнни Бойд, — ответил я.
— Не хотите ли выпить? Я могу приготовить. Только скажите, и я сделаю такую микстуру, что вы упадете перед ней на колени.
— Определенно! — прокомментировала Соня с мрачной гримасой.
Амброз пожал плечами с видом фаталиста.
