— Все черные тайны, скрытые в изгибах их души?
— Может быть, даже большее. — Она содрогнулась. — Ненависть и жестокость… и она накроет нас всех, Дэнни, включая вас и меня.
— Думаю, моя дорогая, что ваше воображение увлекает вас. Если дело только в несчастном случае, зачем же портить себе кровь?
— Вы никогда не жили в тени Деймона Джильберта, Дэнни, — сказала она напряженным голосом. — Или его дочери.
— Вы хотите сказать, они были так травмированы вампиром, что, если, к примеру, Бойд начнет рыться в их тайных ранах своим скальпелем, они полезут на стену?
— Думаю, именно так, — сказала она, медленно покачивая головой. — Вы очень проницательны, Дэнни.
— О, это пустяки, — произнес я несколько свысока. — Не поговорить ли нам о чем-нибудь другом? Не встречали ли вы недавно того актера, который выбросил вас из своей жизни?
Она целую минуту разглядывала меня и побледнела. Ее загар принял сероватый оттенок. Затем ее ладонь с силой опустилась на мою щеку.
— Убирайтесь! — бросила она.
— Как вам будет угодно, Бетти, — сказал я, вставая.
Ее глаза плотно закрылись, а ногти впились в ладони.
— Жалкий ублюдок! — простонала она. — Зачем вы это сделали?
Я уже открыл дверь, когда услышал тихий голос:
— Дэнни.
Я обернулся, закрыл дверь и посмотрел на нее. Она встала с дивана, быстро перешла комнату и остановилась передо мной. Ее рука легко коснулась моей щеки.
— Извините, — прошептала она. — Я не хотела причинить вам боль.
— Я это заслужил, как видно.
— Кто рассказывал вам обо мне и этом актере?
— Некто по имени Дженнингс.
— Дженнингс! — с отвращением сказала она. — Да, это конечно же был он.
— Дженнингс полагает, что все вышло отлично.
— Он забыл только один пустяк. — Голос Бетти показался мне далеким и беззвучным. Я была без ума от своего актера. Мне понадобился год, чтобы прийти в себя, если это вообще возможно. — Ее пальцы снова коснулись моей щеки. — Я огорчена, что ударила вас, Дэнни. Вы не виноваты.
— Не надо больше об этом. Идите спать. Вы несколько раз повторили, что нам нужно рано вставать.
Она повернулась ко мне спиной, сделала несколько шагов до середины комнаты и остановилась.
— Доброй ночи, Бетти, — сказал я.
— Не уходите, Дэнни, — прошептала она. — Я не могу оставаться наедине с собой всю ночь! Я хочу, чтобы вы остались.
Я успокоил ее:
— Две таблетки аспирина, и вы заснете как новорожденная!
— Я же сказала… не уходите! — закричала она пронзительно.
— Дорогая, вы думаете, это будет романтической сделкой?
Вдруг ее руки задвигались с удивительной быстротой, с шелестом упало ее платье. Она освободилась от остатков одежды, повернулась и пошла ко мне… Откинув голову, она посмотрела в мои глаза, и я увидел горячие волны, переливающиеся из глубины ее зрачков.
— Ах, Дэнни, Дэнни! — лихорадочно шептала она в темноте, когда прошло много времени. — Это было чудесно! Ты не сердишься, милый? — обеспокоенно спросила она.
— Хочешь знать одну вещь, Бетти? В сущности, ты тоже похожа на Деймона.
Она не ответила, и через несколько минут, когда я начал уже погружаться в сон, понял почему: она была занята тем, что плакала, уткнувшись в подушку.
Когда мы достигли дороги, идущей вдоль залива по направлению к северу, у меня появилось предвкушение рая.
Мы ехали в «лендровере» с откидным верхом под ясной синевой неба, где сверкало раскаленное солнце, жар которого умерялся сильным бризом, дующим с Кораллового моря.
Мы в машине втроем: Бетти между мной и Ларри Чамплином. Он встретил нас в аэропорту, и его прием был менее холодным, чем я ожидал. Чамплин — крепко сложенный парень среднего роста, с такими сильными плечами, что кажется коренастым. Лет сорока пяти, черные волосы — короткие и волнистые. С тех пор как мы познакомились, он ни разу не вынул изо рта толстую сигару.
Бетти показала на темную массу острова милях в пяти от берега и крикнула что-то, чего я не разобрал.
— Что?
Она наклонилась и прижала губы к моему уху.
— Я говорю, что это остров Магнетик.
— А! Да?
— Каждый год здесь проходят состязания: от Таунсвилла до острова. Соревнующиеся плывут в корзинах под наблюдением сторожевого судна. Из-за акул.
