— Взгляни-ка. Это нам.
Бейглер взял конверт. Крупными буквами на конверте было написано:
«В ПОЛИЦЕЙСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ».
Бейглер аккуратно вскрыл конверт перочинным ножичком и вытащил свернутый листок бумаги. Развернув его, он прочел записку, написанную размашистым почерком:
«Вам лучше прийти в дом № 247, Сеавью-бульвар. Он пришел. Я сделала это. Спасая положение, я все сделала быстро и ушла. Из жизни.
Мюриэль Марш Девон.
— Эй, Бейглер! — позвал Броунинг. — Террел хочет поговорить с вами.
Спрятав записку, Бейглер подошел к стойке бара и взял трубку из рук Броунинга.
— Это вы, шеф?
— Да. Что там происходит, Джо?
— Мне позвонил мистер Броунинг и сообщил, что в ресторане находится мертвая женщина. Я немедленно приехал сюда. Похоже на самоубийство: сверхдоза героина. Пустой шприц и синее лицо. В сумочке я нашел записку, подтверждающую самоубийство. — Бейглер развернул записку и приглушенным голосом зачитал — так, чтобы Броунинг не мог его услышать. — Можно понять, что она пристукнула еще и какого-то парня. Мистер Броунинг требует, чтобы мы немедленно убрали тело. Но я думаю, что этого не стоит делать, шеф. Не лучше ли вызвать оперативную группу?
Пауза, затем Террел спросил:
— Кто с тобой?
— Хесс.
— Оставь его рядом с телом, а сам поезжай на Сеавью-бульвар. Я позвоню Лепски, и он будет там. Я приеду в ресторан через двадцать минут. Скажи Хессу, чтобы он вызвал оперативников.
— Броунингу это не понравится, — заметил Бейглер, гладя на беспокойно мечущегося хозяина ресторана.
— Я поговорю с ним.
— Нет вопросов, — Бейглер положил трубку на полированную поверхность стойки и жестом подозвал Броунинга.
— Шеф хочет поговорить с вами, мистер Броунинг.
Едва Броунинг поспешил к телефону, Бейглер подошел к Хессу.
— Вызови оперативную группу, Фред. Сейчас здесь будет очень шумно. Шеф направляется сюда, — он криво улыбнулся. — Я уезжаю на Сеавью. Пока! И следи за каждым шагом Броунинга.
— Так-то он меня и послушает, — проворчал Хесс.
Но Бейглер его уже не слышал. До него донеслись только растерянные слова Броунинга: «Ты не должен этого делать, Фред. Я…»
Торопясь выйти на свежий воздух, Джо бегом сбежал по ступенькам. Едва Бейглер подошел к машине, как из темноты вынырнула высокая сухощавая фигура — Берт Гамильтон из «Сан».
— Как твоя зубная боль? — ехидно поинтересовался он, останавливаясь возле Бейглера. — Я и не думал, что у тебя еще остались зубы, способные болеть.
Бейглер обошел его.
— Послушайся моего совета, Берт: мотай отсюда. Зачем искать приключений на свою голову?
— Почему ты думаешь, что я такой сумасшедший? — улыбнувшись, Гамильтон взбежал по мраморным ступенькам ресторана.
Бейглер негромко выругался и тронул машину с места, направляясь на Сеавью-бульвар.
У Тикки Эдриса была огромная шишкообразная голова, мощные руки и ноги и рост три с половиной фута. Один из тех, кого профессора медицины называют гипертрофированными карликами.
Последние восемь лет Эдрис работал официантом и по совместительству мойщиком посуды в ресторане «Ла-Коквилль». Он был своего рода знаменитостью, и люди специально приходили в ресторан, чтобы увидеть маленького человечка с грустными глазами и быстрой суетливой походкой. С годами карлик начал обращаться с посетителями весьма фамильярно, чего даже Броунинг не мог себе позволить. Но они получали от этого удовольствие — род извращения.
В своем рабочем халате, висевшем на нем, как балахон, Эдрис выглядел ряженым. Он как раз закончил полировать последний бокал, когда к нему подошел Льюис, метрдотель ресторана.
— Они хотят поговорить с тобой, Эдрис, — сказал он. — Отвечай только на их вопросы. Чем меньше каждый из нас будет говорить на эту тему, тем лучше для мистера Броунинга.
Эдрис повесил полотенце и снял фартук. Его чисто выбритое лицо осунулось, под глазами залегли темные круги. Он работал без отдыха с шести часов вечера и чувствовал себя очень усталым.
— О’кей, мистер Льюис, — он натянул белую куртку официанта, — предоставьте это мне.
Он вышел из моечного отделения и направился в бар. В дальнем конце зала фотографы трудились вовсю, делая снимок за снимком мертвой женщины.
