Как-то вечером — это произошло в середине марта — машинист наконец отважился прийти к Северине, он рассказал ей, что вместе с ним из Парижа приехал его товарищ по техническому училищу, который направляется в Нью-Йорк, где рассчитывает извлечь немалую выгоду из недавно изобретенной им машины для изготовления пуговиц; ему нужен компаньон-механик, и он даже предложил Жаку войти в дело и поехать с ним. О, это великолепное предприятие, надо вложить всего тридцать тысяч франков, а заработаешь, пожалуй, миллионы! Однако все это пустые мечты, прибавил Жак, и он, разумеется, отказался. Но, что ни говори, досадно, когда приходится отказываться от состояния, которое само в руки плывет.
Северина стоя слушала его, взоры ее блуждали. Господи, разве не об этом она грезила?
— Ах! Мы бы завтра же уехали… — прошептала она наконец.
Он с изумлением уставился на нее:
— То есть как это уехали бы?
— Ну да, если б он умер.
Она не назвала имени Рубо, только на лице ее появилась брезгливая гримаса. Но Жак понял и лишь пожал плечами, словно говоря, что, по несчастью, тот еще не умер.
— Мы бы уехали, — мечтательно продолжала Северина своим грудным голосом, — и были бы там бесконечно счастливы! Я продала бы дом, у нас не только нашлось бы тридцать тысяч франков, но и осталось бы еще немного денег на первое время… Ты вложил бы их в дело, а я бы свила для нас уютное гнездышко, где мы без помех любили бы друг друга… О, как это было бы чудесно, как это было бы чудесно!
И она чуть слышно прибавила:
— Все мрачные воспоминания остались бы позади, и перед нами потянулась бы вереница безоблачных дней!
Нежность затопила все его существо, их руки соединились, оба хранили молчание, отдавшись во власть мечты. Потом Северина вновь заговорила:
— И все же тебе надо повидаться с приятелем, пока он еще не уехал. Попроси его не брать компаньона, не предупредив тебя.
И снова Жак изумился:
— Зачем?
— Господи, да мало ли что может случиться! Вот хотя бы в тот день — еще мгновенье, и он угодил бы под паровоз, а я б получила свободу… Бывает, утром человек здоров, а вечером — уже покойник.
Северина пристально посмотрела на Жака и повторила:
— О, если б он умер!
— Надеюсь, ты все же не хочешь, чтобы я его прикончил? — спросил машинист с натянутой улыбкой.
Она трижды ответила ему «нет», но ее глаза — глаза кроткой женщины, одержимой теперь непреклонной, неумолимой страстью, — неизменно говорили «да». Ведь сам-то Рубо убил, отчего же не убить его? Эта мысль внезапно зародилась в ней — как следствие, как закономерный выход. Убить его, а самим уехать, — .чего уж проще! Ведь со смертью Рубо умрет и прошлое, она сможет начать все сызнова. Северина теперь не видела возможности иной развязки, она приняла окончательное решение, хотя все еще отрицательно качала головой: ее самое пугала собственная жестокость.
Прислонившись к буфету, Жак по-прежнему натянуто улыбался. На глаза ему попался злосчастный складной нож.
— Если хочешь, чтобы я с ним покончил, дай мне нож… Часы уже у меня, получится небольшая коллекция.
Говоря это, он засмеялся. Она ответила без тени улыбки:
— Бери.
Он, как бы желая довершить шутку, опустил роковой нож в карман и поцеловал Северину.
— Ну ладно, а теперь доброй ночи… Я еще сегодня повидаюсь со своим товарищем, попрошу его подождать… В субботу, если не будет дождя, встретимся позади дома Сованья. Уговорились?.. И будь спокойна, никого мы убивать не станем, все это шутки.
И все-таки, несмотря на поздний час, Жак направился в порт, чтобы повидать в одной из гостиниц своего приятеля, отплывавшего на следующий день в Америку. Он сказал ему, что, возможно, получит наследство, и обещал дать через две недели окончательный ответ. Возвращаясь к вокзалу большими темными улицами, он думал о случившемся и дивился своему поведению. Что ж получается? Неужто он и впрямь замыслил убить Рубо? Ведь он вроде как распоряжается его женой и деньгами! Нет, нет, ничего он не решил, просто предпринял некоторые шаги на тот случай, если все же решится. И тут перед его мысленным взором предстала Северина, он вновь ощутил лихорадочное пожатие ее руки, увидел пристальный взгляд, говоривший «да», в то время как ее губы твердили «нет». Черт побери, конечно же она хотела, чтоб он убил Рубо! Им овладело смятение: как поступить?
