Вкусная еда, как это обычно бывает, способствует общению. Краем уха слышу, как мои детки, сидящие близко к наёмникам, начинают приставать с вопросами.
-- А какое это мясо?
-- Кто готовил?
-- А это вся команда?
-- А зачем такой большой корабль?
Последний вопрос меня и саму интересует, честно говоря. На него, правда, никто не спешит отвечать. Треплется, кстати, в основном всё тот же Тирбиш. Видимо, самый общительный в команде.
-- Да я готовил, я. Мы только вдвоём и готовим -- либо я, либо вот он, -- тыкает пальцем в сидящего чуть наискосок от него молодого парня. Это типа юнги у них, что ли?
-- А как вас зовут? -- спрашивает ангелоподобная девочка с жутким акцентом. То ли немка, то ли из братьев-славян.
-- Так вам всё и скажи, -- смеётся Тирбиш. Дети в лёгком замешательстве. Тяну за рукав девицу на другом конце стола, шепчу:
-- У них не принято представляться кому попало.
К счастью, она соображает передать эту мысль по цепочке, так что младшие дети перестают пытаться вытянуть из муданжцев их имена.
Замечаю Алтонгирела по правую руку от Азамата. Сидит, нахохлившись, губы выпятил ещё сильнее, похож на статую с острова Пасхи. Вообще, я ожидала, что за столом будут сидеть по старшинству, ан нет. Вон, например, Ахамба, сидит третьим с краю, а ведь он старше Алтонгирела, это сразу видно. А с самого краю сидит молодой мужик с огромной родинкой на щеке. По левую руку от Азамата совсем мальчишка с длинным лицом и раскосыми глазами. Длинные крупные кудри по плечам. Странно, я думала, муданжцы кудрявыми не бывают. Впрочем, до моего мелкого беса ему всё равно далеко. Однако, похоже, и тут внешность правит бал. Я бы, правда, кое-кого местами поменяла, особенно Алтонгирела, но я же не знаю их эстетических критериев. Азамату во главе стола довольно неуютно. И как он пробился в капитаны? Может, конечно, сначала пробился, а потом уже по роже получил... Ох и не люблю же я эти первобытные общества!
-- Шву -- это птица такая, -- тараторит Тирбиш. -- Живёт в воде, шея дли-и-инная.
-- Лебедь! -- радостно гадают мелкие.
-- А я ж не знаю, правильно или нет, -- хохочет наш повар. -- Азамат-ахмад, как скажете?
-- Правильно, -- Азамат одобрительно кивает.
-- Вы лебедей едите? -- удивлённо переспрашивает мальчуган лет десяти.
-- А чего ж нет? Они большие, жирные.
-- Они красивые! -- возмущаются девочки.
-- Да уж, куда красивей, -- мрачно говорит Ахамба. -- Как куснёт, враз любоваться забудешь.
Смеются. Не такой он ворчун, как изображает.
Я замечаю, что мой народ постепенно подтягивается поближе к наёмникам, за соседними столами становится тесно. Несколько старших подростков перетаскивают лавку так, чтобы сесть сбоку от капитана. Наёмники начинают озираться.
-- Азамат-ахмад, а зачем вам такой большой корабль? -- спрашивает один парнишка, тоже, как я, подхвативший обращение. Алтонгирел смотрит на него испепеляющим взглядом, но капитан решает не сопротивляться.
-- Я его построил дюжину лет назад. Мы тогда большими командами летали. А потом оказалось, что много народу не нужно, но не выбрасывать же хороший корабль! -- усмехается. Интересно, это правда?
-- Сами построили? -- вытаращиваются дети.
-- А что такого? -- удивляется Азамат. Или он просто гениальный актёр, или действительно способен на коленке свинтить звездолёт.
-- Но ведь это очень сложно! -- продолжает напирать парень.
-- Да ну прям сложно, -- отвечает вместо Азамата плечистый мужчина, сидящий справа от Алтонгирела ко мне спиной. -- Это любой мужик может. Наш капитан, конечно, получше многих в космическом оборудовании разбирается, но и только.
Теперь вы хотите мне сказать, что любой взрослый муданжец может на коленке свинтить звездолёт? Что-то это пурга какая-то. Небось договорились навешать нам лапши, чтобы запугать потенциального противника. Дальше не слушаю, поглощаю ещё пирожок. Одна из старших девиц уже записывает за Тирбишем рецепт, да не один. Правда, с названиями ингредиентов у них большие проблемы. Кажется, в данный момент они путают кизил и барбарис. Похоже, Азамат в знании всеобщего лидирует с большим отрывом.
