— Вы смеете обвинять меня — генерала Рамона Игнасио Переса — в убийстве этого marrano[5] Тайга. — Тонкая струйка слюны стекла по подбородку. — Я не стал бы марать свои руки о такого…
— Почему вы встали, Рамон? — зарычал я на него. — Вы еще ничего не слышали.
— Пожалуйста, Рамон! — Она нетерпеливо дернула его за рукав. — Разве ты не видишь, что они пытаются сделать? Это…
— Замолчи ты, позолоченная шлюха. — Он внезапно повернулся к ней — и раздался звук щелкнувшего кнута, когда он ударил ее по щеке.
Нина неистово завизжала и разразилась истеричными рыданиями. Броган ринулся к Рамону, затем уголком глаза уловил движение пистолета в моей руке и тяжело отступил назад.
— Орудие убийства. — Я снова обратился к остальным, умышленно игнорируя Рамона. — Неоткрытая бутылка скотча, помните?
— Вы никогда не позволите нам забыть это, — быстро ответил фон Альсбург многострадальным голосом.
— Рамон и Валеро оставили эту комнату вместе, и ни у кого из них не было в руках бутылки, как нам сказала Нина Фарсон.
Истерика Нины неожиданно прекратилась, она оторвала руки от лица и стала слушать меня.
— Прошлой ночью Нина пришла ко мне в комнату с предложением, — продолжал я, — каким-либо способом забрать у Зельды этот дневник. Она готова была заплатить за него пятнадцать тысяч, так как боялась, что Зельда одержит победу, и деньги ничего не значили для нее. Я отклонил ее предложение, и она покинула мою комнату в сильнейшем раздражении. Это — первое. Второе. Из комнат для гостей комната Рамона была ближайшей к той, которую занимал Гарри Тайг. Валеро находился рядом со своим генералом, и когда мы были наверху, я спросил, как же так получилось, что он не оказался около Зельды раньше, чем я, когда она закричала. Ведь расстояние было в три раза короче того, что пришлось преодолеть мне. Его первой обязанностью был его генерал, ответил он, так что полковник направился сразу же к нему. Тогда я спросил, как вышло, что им двоим понадобилось так много времени пройти эти двадцать шагов, которые отделяли комнату Рамона от места убийства. Он поколебался мгновение, затем поведал мне безыскусную историю, по которой они приняли шум за подстроенную провокацию и решили быть очень осторожными.
— Это имеет какое-то значение, Холман? — вежливо спросил фон Альсбург. — Должен ли я продолжать слушать весь этот бред в надежде, что он неизбежно приобретет какой-то смысл?
— О, забавно, очень забавно! — убийственно воскликнул я. — Это ваша самая смешная шутка, Хьюго. Третье. Мисс Келли вышла прогуляться после того, как покинула гостиную, и вернулась в дом намного позже, примерно в час тридцать. Опиши им, что ты увидела, Джен.
— Гостиная была пуста, — начала свой рассказ Джен ясным голосом. — Когда я поднялась по лестнице, то увидела мисс Фарсон, идущую по коридору впереди меня в этом же пеньюаре, который на ней сейчас. Она словно кралась на цыпочках, чтобы ее никто не увидел и не услышал. Наконец она постучала в пятую дверь и вошла в комнату.
— Кажется, нет необходимости объяснять всем вам, что эту комнату занимает Рамон, — вступил я. — Это уже начинает приобретать какой-то смысл для вас, Хьюго?
— Ты — мерзкая маленькая лгунья! — закричала Нина на Джен. — Я проучу тебя, ты узнаешь, как наговаривать на меня! Я вырву твои волосы! Я…
— Заткнетесь вы наконец? — предложил я и внушительно покачал пистолетом в своей руке.
Нина снова впала в угрюмое молчание, но глаза ее расширились еще больше и засверкали ненавистью.
— Я начинаю видеть свет, — воскликнул Куртни с неожиданной живостью в голосе. — Вы подразумеваете, что эти двое составили заговор, чтобы убить Тайга?
— Вы усердно стараетесь, старина, я вижу это, — поддержал я его сдержанно. — Но у вас тот же врожденный недостаток, что и у Хьюго, и вы оба — паршивые слушатели. Помните пункт первый? Нина пришла ко мне в комнату и пыталась уговорить меня украсть для нее дневник Зельды, но я отказался. Она выбежала в гневном раздражении и решила попросить о помощи кого-нибудь другого.
— Она обратилась к генералу? — живо спросил Куртни.
Я посмотрел на него и тихо вздохнул.
