— Так вот всего-то, чего тебе надо? Лечь в постель? — огрызнулась она. — Или будет лучше, если я поколочу тебя по голове ножкой от стула? Никак не можешь избавиться от того идиотского представления обо мне, которое засело в твоей упрямой башке?
— Полли, милочка, — спокойно заговорил я. — Я не против того, что ты натравливаешь на меня других участников банды, но делай иногда это более оригинально. Давай договоримся, ладно? Устроим что-то вроде стриптиза. Каждый раз, когда я сообщаю что-то выясненное мною сегодня, ты расстаешься с одним из предметов своей одежды.
Я плотно зажмурил глаза и громко сосчитал:
— Туфли, рубашка, лифчик, трусики, всего пять, верно? Хорошо, приступаю. Первое: я разговаривал с женой Клэя сегодня утром. Второе: она сообщила, что он избил ее до полусмерти вчера вечером, но это вранье. Третье: я обыскал его машину и обнаружил квитанцию за аренду дома в Кармеле, выданную на имя Рэнкин. Четвертое: я съездил туда и поговорил с женщиной, которая сдала ему особняк. Пятое: на фамилию Рэнкин отзывался мистер Роулинз, а в качестве миссис Рэнкин фигурировала Соня Дрезден.
Открыв глаза, я взглянул на ее растерянное лицо, затем с упреком покачал головой.
— Дорогая, ты не выполняешь условия! Тебе следует быть уже совершенно нагой.
— Рик, я… — Она медленно облизала пересохшие губы и продолжила: —…Я не знаю, о чем ты говоришь. — Глаза ее теперь приняли почти трагическое выражение. — К тому же ты обвиняешь меня в том, что я натравила на тебя какую-то банду. Что за банда?
Мои часы показывали почти девять, пора было идти. Поднявшись, я подмигнул ей.
— Забудь обо всем! Это ровным счетом ничего не значит. Просто во мне начинает проявляться шизофреническое начало. Сейчас я должен уйти. Скажи, ты останешься здесь?
— Не знаю, — ответила она с сомнением, — но если ты этого хочешь, я останусь.
— Хочу, очень хочу, дорогая! — заверил я ее. — Сама подумай, какими одинокими будут мои ночи, если ты не будешь играть со мной в жмурки в кромешной темноте!
Я дошел до дверей, затем оглянулся:
— Я не задержусь дольше, чем это будет необходимо, но это важно. Я договорился о встрече с Клэем Роулинзом в доме Сони Дрезден, потому что считаю, что если мы и дальше будем молчать о кармелском периоде, нам все равно придется его вспомнить в связи с убийством Энджи.
Потом я помахал ей рукой.
— Как ты воспримешь известие, что Харольд Лумис не имеет к нему никакого отношения?
Она вздохнула:
— А это так?
У меня ушло совсем мало времени на то, чтобы добраться до дома в Палисаде. Вечер соответствовал калифорнийским стандартам: усеянный яркими звездами небесный купол над головой, прохладный ласковый бриз, обдувающий лицо, иногда откуда-то из радиоприемника доносились звуки музыки, прорывающиеся сквозь бесконечную коммерческую рекламу.
В доме почти всюду был зажжен свет. Снизу долетал шум прибоя, и мне пришлось долго звонить в дверной звонок.
Парадная дверь отворилась, в проеме стояла совершенно потрясающе одетая Соня. Она была облачена в белое вечернее платье из какой-то необычайной материи, привлекающее своей простотой и выглядевшее особенно эффектно в сочетании с коротко подстриженными черными кудрями и оливковым цветом лица. Почти от самой талии с одной стороны юбки имелся разрез, так что когда она шла, ее стройная нога на какое-то мгновение появлялась для всеобщего обозрения.
— Ну? — Ее полные губы изогнулись в насмешливой улыбке. — Разве это не наш бесстрашный Холман собственной персоной? Полагаю, на этот раз вы опять явились сюда ради интеллектуальной беседы? Но я в неподходящем туалете для веселья!
— По-моему, интеллектуальная беседа будет в самый раз, миссис Рэнкин.
Ее лицо тут же превратилось в застывшую маску, одни глаза оставались живыми. Они буквально впились в меня.
— Миссис Рэнкин? — Длинные ресницы медленно опустились, но тут же лицо приобрело обычное выражение. — Вы сошли с ума, Холман! Моя фамилия Дрезден.
— Правильно, — согласился я, — но только не в Кармеле, Соня. Если вы желаете об этом поговорить, у нас не слишком много времени. Клэй приедет в половине десятого.
