— Приятно провели утро?
— Просто восхитительно! — начала Валентайн. — Мы…
Пуаро встал и неторопливо зашагал к бару. Он нашел там разгоряченного мистера Голда, который дожидался, пока ему подадут розовый джин. Молодой человек казался встревоженным и сердитым.
— Этот малый — прямо дикарь. — Он мотнул головой в сторону удаляющегося капитана Чантри.
— Возможно, — ответил Пуаро. — Вполне возможно. Но les femmes[47], они любят дикарей, не забывайте об этом.
Дуглас пробормотал:
— Не удивлюсь, если он дурно с ней обращается!
— Возможно, ей нравится и это.
Дуглас Голд озадаченно взглянул на Пуаро, взял розовый джин и вышел.
Эркюль Пуаро присел на табурет и заказал sirop de cassis. Пока он, вздыхая от удовольствия, цедил этот напиток, капитан Чантри вернулся в бар и один за другим выпил несколько стаканов розового джина. Потом сказал внезапно и яростно, скорее в пространство, нежели обращаясь к Пуаро:
— Если Валентайн думает, что избавится от меня, как от остальных идиотов, она ошибается! Я заполучил ее, и она будет со мной. Никому другому она не достанется — только через мой труп.
Он кинул на прилавок деньги, развернулся на каблуках и вышел.
Прошло три дня. Пуаро отправился на гору Ильи Пророка. Это была приятная поездка. Красивая дорога петляла среди золотисто-зеленых елей, поднимаясь все выше и выше и оставляя далеко внизу все вздорные людские склоки. Машина остановилась у ресторана. Пуаро вышел и направился в лес. Через некоторое время он вышел на площадку, которая показалась ему истинной вершиной мира: далеко внизу искрилось синее, сверкающее, глубокое море. Здесь наконец он мог насладиться покоем, подняться над заботами и суетой. Осторожно положив плащ на пенек, Пуаро присел.
«Несомненно, le bon Dieu[48] знает, что делает. Но как его угораздило создать некоторых смертных? Eh bien[49],здесь, по крайней мере, можно отдохнуть от всех этих треволнений», — так размышлял Пуаро. И вдруг, вздрогнув, поднял глаза. К нему спешила миниатюрная женщина в коричневом плаще и коричневой юбке. Это была Марджори Голд, на сей раз она оставила всякое притворство. Ее лицо было мокрым от слез. Отступать было некуда — она подошла уже совсем близко.
— Месье Пуаро, вы должны мне помочь! Я так несчастна, я не знаю, что мне делать! О, что же мне делать?
Она в отчаянии вцепилась в его рукав. Но вдруг отпрянула, испугавшись выражения его лица.
— Что? Что такое? — бессвязно спросила она.
— Вы хотите моего совета, мадам? Вы этого просите?
— Да, да, — запинаясь, произнесла она.
— Хорошо, вот мой совет. — Он говорил резко, сурово. — Немедленно уезжайте отсюда, пока не поздно.
— Что? — Она смотрела на него в изумлении.
— Вы меня слышали. Уезжайте с этого острова.
— Уехать? — Она словно окаменела.
— Именно так.
— Но почему?
— Это мой совет — если вам дорога жизнь.
Она содрогнулась:
— Что это значит? Вы меня пугаете.
— Да, — сказал Пуаро, — я этого и добиваюсь.
Она села и закрыла лицо руками.
— Но я не могу! Он не поедет! Дуглас не уедет со мной. Она его не отпустит. Она держит его в руках, она завладела им целиком — душой и телом, он не дает слова о ней сказать. Он сошел с ума — верит всему, что она ему внушает, якобы муж дурно с ней обращается, а она — невинная жертва и никто никогда ее не понимал. Он вообще больше не думает обо мне — я не считаюсь, я не существую. Он хочет, чтобы я вернула ему свободу, дала развод. Говорит, что она тоже разведется со своим мужем и они поженятся. Но я боюсь. Чантри так легко не сдастся. Вчера она показывала Дугласу синяки на руках — сказала, что это он. Дуглас чуть с ума не сошел — он такой рыцарь… О, я боюсь! Что будет? Скажите, что мне делать!
Эркюль Пуаро стоял, глядя поверх моря на линию гор, голубеющих вдали на азиатском берегу.
— Я уже сказал вам. Уезжайте с острова, пока не поздно.
Она покачала головой:
— Я не могу, не могу. Если Дуглас…
Пуаро вздохнул и пожал плечами.
