В четверть второго ночи, когда у меня голова того и гляди грозила оторваться от нескончаемых зевков, да еще предстояло куда-то тащиться за «родстером», какой-то идиот трезвонил в дверь.
Я поплелся в прихожую и, отодвинув засов, открыл дверь на пять дюймов – ровно на столько позволяла это сделать накинутая цепочка. За дверью маячила незнакомая мужская фигура.
– Чего вам?
– Я хочу видеть Ниро Вулфа.
– Простите, кто вы?
– Откройте дверь!
Тон, надо признать, был чересчур повелительный.
Я поцокал языком:
– Приемные часы давно закончились, приятель. Не хотите называть собственное имя, так придумайте другое. Только какое-нибудь покрасивее, а то время, сами понимаете, не самое располагающее.
– Меня зовут Дональд Барретт.
– О, вот как! Тогда ладно. Погодите здесь немного, я сейчас вернусь.
Я пошел в кабинет и доложил о посетителе Вулфу. Тот открыл глаза, нахмурился, что-то пробурчал и кивнул. Я вернулся в прихожую, впустил полуночника, поработал лакеем и отвел его в кабинет. В ярком свете он оказался весьма привлекательным и встревоженным, с чуть помятым белым галстуком и растрепанной шевелюрой. Он, прищурившись, взглянул на Вулфа и повторил, что его зовут Дональд Барретт.
– Я уже понял. Садитесь.
– Спасибо. – Он присел на краешек кресла с таким видом, точно был уже готов вот-вот встать с него. – Очень дурной запашок у этого дела.
Брови Вулфа слегка поднялись.
– У какого дела?
– Да у того, что случилось у Милтана в школе. Вы же знаете – убийство Ладлоу.
– Знаю. Кажется, вы тоже там были.
– Был, пропади все пропадом! Да вам и так все известно от этого малого, которого вы туда послали.
– Простите, – сказал Вулф. – Я думал, вы уже знакомы. Мистер Барретт, это мой помощник, мистер Гудвин.
– Да, знакомы. Даже перекинулись парой слов. Он сторожил дверь, а я попросил его выпустить одну молодую особу, которая опаздывала на важное свидание, но он отказал.
– Мисс Рид, кажется, – кивнул Вулф.
– Надо же, он вам и это рассказал?
– Мистер Гудвин от меня ничего не утаивает.
– Вообще-то, я так и думал. Естественно. Он уперся как баран и не хотел выпускать мисс Рид. Он сказал, что самое худшее, что она может сделать, – это сбежать и заставить фараонов ее разыскивать, а сам каким-то образом удрал, не побоявшись увлечь за собой свору ищеек!
– Знаю. Что поделать, с ним такое случается. – Вулф говорил сочувственно. – Вы для этого хотели меня видеть? Пожурить за несносное поведение мистера Гудвина?
Барретт подозрительно посмотрел на него, но Вулф был сама учтивость.
– Нет, – наконец ответил он, – просто упомянул к слову. А зачем он уперся как баран? К чему было держать там мисс Рид? Я был вполне согласен держать ответ за нас обоих. Но я пришел к вам по другой… по другому поводу. Этот малый, которого вы туда послали, – он должен был представлять мисс Тормич, верно?
– Какой малый?
– Да ваш помощник, черт побери! – Он мотнул головой в мою сторону. – Гудвин.
– Понятно. Я не тупица, мистер Барретт, но предпочитаю называть людей по именам – так удобнее. Да, мистер Гудвин пришел туда, чтобы помочь мисс Тормич.
– Это он сказал.
– Но ведь и она согласилась, разве не так?
– Само собой. Здесь все в порядке. Но тогда речь шла о бриллиантах этого болвана Дрисколла. Так я хочу знать: вы по-прежнему представляете ее? Я имею в виду, сейчас, в деле об убийстве.
– Вы спрашиваете просто как любопытствующий друг?
– Ну а как же, конечно, как друг. Но это не просто любопытство.
– Что ж, да, я представляю мисс Тормич. А что движет вами, помимо любопытства?
– Ну, просто… – Он заколебался, поднял руку, чтобы пригладить растрепанные волосы, заерзал в кресле и прокашлялся. – Если честно, меня немного интересует мисс Тормич, и я терпеть не могу… вы понимаете? В этом деле все жутко подозрительно! Я познакомился с ней всего несколько месяцев назад и устроил ее и мисс Ловчен на работу в школу Милтана. Стало быть, я несу за нее некоторую ответственность. Она в Нью-Йорке чужая, и я хотел бы убедиться, что у нее есть толковый и знающий советник. Конечно, если вы ее представляете…
