— Спасибо! — Фарук отставил пиалу, подождал, пока Андижанец сделает последний глоток.
— Омэн! — Оба разом, по обычаю, поднесли сложенные вместе ладони к подбородку.
Пора было собираться в аэропорт. Встречать летевших в Москву бойцов Белой чайханы.
Домодедово встретило сипением невидимых моторов, грудами неубранного аэропортовского мусора — битых стаканов, бумаги, сосисочных ошметок и картонных тарелок вдоль буфетов. За то время, пока Фарук и Андижанец не были тут, в Домодедове мало что изменилось.
«Может, только это?»
На лотках торговали фотографиями голых баб. Этого добра хватало и в Душанбе, и в Ташкенте, но там больше из-под полы. А тут — открыто. Все это называлось «Анти-СПИД».
Здоровые молодые мужики посреди зала управлялись с поломоечным комбайном. Ручки агрегата торчали, как у плуга.
— Аэробус из Ташкента только что прибыл… — Девушка в справочной думала о своем. Не глядя, расстегнула две верхние пуговицы на кофточке. — Сейчас объявят…
Радио не замедлило откликнуться:
— …Совершил посадку аэробус рейса…
К залу прилета потянулись вновь прибывшие с традиционными азиатскими гостинцами: дынями, виноградом, — изрядно одуревшие от полета. Еще издали в толпе мелькнули знакомые лица.
«Баранниковы! Петр и Вениамин…»
Поклонникам бокса фамилии и имена говорили о многом!
Фарук и Андижанец же обратили внимание на другое. Быстрота, с которой Белая чайхана отреагировала на случившееся в Новосибирске, в Москве и в Туле, статус прибывших бойцов свидетельствовали о значении, которое Чапан и его советники придавали престижу авторитета на столичном теневом рынке. Оба поездивших по миру бывших чемпиона двигались неспешно — тяжелые, с легкими сумочками, в одинаковых спортивных костюмах и клетчатых картузиках, похожих на клоунские. Обоих братьев давно не видели в родных пенатах.
— Говорили: у них статус беженцев! Американские визы… — удивился Андижанец.
— Непонятно!
Спортивная судьба улыбнулась Баранниковым больше, чем их соперникам. Старший стал чемпионом первым, за ним тянулся второй. А там росли еще трое погодков… Теперь старшие сошли, а младшие только еще штурмовали пьедестал. Несколько лет назад о семье мало кто и слышал. Разве только в своей махале! Глава пил, мать занималась хозяйством, будущие чемпионы в жару торговали на кладбище водой из-под крана — пятак за стакан… Первые свои бои за рубежом они все больше выигрывали: их сытые соперники не готовы были стоять насмерть. Нашим терять было нечего. Теперь положение изменилось. Планов своих братья не открывали. Но что-то было известно. Огромные свои квартиры вначале отремонтировали, потом благополучно продали. Теперь снимали холостяцкую жилплощадь. Родная их сестра и куча родственников давно уже были в Израиле. Фарук заметил:
— Эти клетчатые картузы… Наверняка оттуда!
— Вероятно… Не пойму только: этим-то зачем ввязываться?
— Посмотрим.
Баранниковы заметили земляков.
— Салам…
Вновь прибывшие и встречающие отошли в сторону, чтобы поздороваться.
— Новости есть? — спросил старший — Вениамин.
— Мы ждем сигнала от Рэмбо.
— Он в курсе?
— Они уже работают…
Обыск в парткоме обувной фабрики и его результат произвели в Партийном Доме впечатление разорвавшейся бомбы. Через час о преступлении, характеризующемся особым цинизмом — потому что его совершил привилегированный партийный активист, — стало известно в верхах. Немедленно нашлись заинтересованные лица, которые придали случившемуся широкий общественный резонанс. Слухи быстро обросли нескромными эротическими подробностями. Секретарь парткома, он же член районного комитета и бюро райкома партии, оказался пешкой в игре больших столичных гроссмейстеров. Вместе с вещественными доказательствами он был мгновенно препровожден на вокзал. Допрошен. Десятки материалов о преступлениях пылились в ожидании возбуждения уголовных дел неделями с нарушением сроков… В этом случае сделано было исключение. Дело немедленно возбудил и принял к производству обычный дознаватель, даже не следователь! В отделе милиции спешили… К концу рабочего дня во многих коридорах районной и городской власти под хозяевами уже тряслись кресла. Картузов не успевал отвечать на звонки. Звонили по разным поводам, но чаще это оказывалось лишь предлогом. Никто не сомневался в том, что действия Картузова направляла мощная, неопознанная пока политическая сила.
