— Конечно! Если случай получит громкую огласку, большие фигуры в горкоме могут уйти с доски… Понимаете? Приезжающим с периферии нужен только предлог, чтобы все тут перетрясти!.. — Он задумался. — У вас эксперт-криминалист на месте?
— Я его видел…
— Фотографирует он ничего?
— Хорошо. В журналах печатается!
— Прекрасно. Вот пусть и покажет свое умение. На фотобумаге, на ретуше не экономьте: нужны большие прекрасные фотографии. Некоторые пусть будут кабинетного формата. У старичков глаза слабые… Проконтролируйте лично. Молодые красивые женщины. Пикантное положение, недвусмысленные позы.
— Понимаю…
— Начальника канцелярии срочно пошлите в ГУМ, в ЦУМ — пусть купит большие альбомы.
— Будет сделано…
— Альбомы понадобятся в городском комитете партии, в отделе административных органов. И не по одному. Там тоже захотят одарить нужных людей!.. Лучше сразу сделать пару десятков. Министру, прокурору города… Понимаете? Тут расклад тонкий…
— Вы имеете в виду вкусы?
— Отнюдь! Чисто деловая часть… Смогут Жернаков со Скубилиным угодить большому начальству или нет, а мы с вами подарок им уже преподнесли… Свалили бюро райкома! Благодаря вашим инспекторам. Кстати! Люди эти, которые делали обыск… Надо их сразу поощрить. И чтобы раньше времени никому ни гуту!
Картузов за это был спокоен:
— Тут порядок. Этих ребят я знаю. Я дал денег. Сейчас где-нибудь квасят. В «Эльбрусе» или в «Иртыше»…
Картузов ошибся в малом: Качан и младший инспектор Карпец обмывали успех дальше от вокзала — в «Цветах Галиции». Настроение у обоих было праздничное. Водку заказали сразу. С закуской вышла небольшая заминка. На деньги, которые кинул Картузов, разгуляться было трудно. Они и так добавили все свои — какие были.
— Принесешь минералки, — приказал Карпец официанту со своей обманной суетливой улыбочкой, которая вводила всех в заблуждение. — И чего-нибудь из овощей… Капустку…
— Капусты нет.
Официант знал обоих, открыто их презирал. «Менты вокзальные… Заказ мизерный. Чаевых не будет. Только место заняли…»
— Ну огурчиков! Смотри сам. Чего-нибудь…
Официант недовольно черкнул в блокноте карандашом.
— Горячее выбрали?
— Потом решим.
— Мне в кухне надо заказать!
— Пока принеси что сказали!
Официант ушел.
— Не понравилось… — заметил Качан.
— Ничего. Перебьется.
Постепенно огляделись. Народу было немного. На круглой сцене усердствовал небольшой ансамбль — даже издалека было заметно, что музыканты все, как один, — поддаты. За соседним столом жировали гости столицы: толстяк — черноглазый, не первой молодости, с седыми усами подковой, с ним два быка — молодые, накачанные. Все трое сразу уставились на стол, за которым сидели менты. Первую рюмку выпили под минералку. Про огурцы и капусту официант и не вспомнил. Носился с тарелками к соседям, то и дело менял пепельницы, сдувал со скатерти. Поддатый ансамбль явно переусердствовал по части шума; в грохоте Карпец и старший опер не слышали друг друга.
— Официант! — позвал Карпец, Он легко дурел и быстро отходил. Это никак не отражалось на приятном, с чуть заискивающей улыбкой лице. — Про закуску забыл?
Тот продолжал кружить рядом, делал вид, что не слышит.
— Друг, подойди!..
Снова ноль внимания. Гости постарались тоже ничего не заметить.
— Вот сволочи! — Младший инспектор скрипнул зубами. — Сейчас бы автомат сюда! Дать из «АКМ» очередью…
— Близко сидим! — со знанием дела возразил Качан. — Бери «узи»!
— «Узи» мне и даром не нужен!
— В ближнем бою он хорош!
— Тогда уж «галиль»… Сто двадцать выстрелов за тридцать секунд запросто!
— Израильская подделка под «Калашникова»… Знаем! Калибр пять, пять и шесть. Как у американской «М-16» или «АК-73». У «М-16» хотя бы ствол длиннее!
Разговор шел профессиональный.
— У «галиля» еще и прицел на задней крышке ствольной коробки. Болтается, как хрен в проруби… А мушка на конце газоотвода!
— Зато фосфоресцирует!..
Сошлись на «Калашникове».
— Только «АК-76»! И хлопок тише.
Оба прошли Афган. Знали толк в таких делах.
— Не спешит, сволочь! — заметил Карпец по поводу официанта. Тот, однако, не терял времени. Побежал на сцену, переговорил с оркестром. Музыканты забацали что-то тяжелое, заунывное. Черные за соседним столом пригорюнились. Ни Качан, ни младший инспектор ничего не имели против обоих.
